Он замолчал и принялся вытирать побагровевшее лицо клетчатым носовым платком. Потом он громко высморкался и сказал:
— Вы оригинал. Страшный оригинал. Хо-хо-хо. Дрессированных котов не бывает.
— Как «не бывает»?
— Так, не бывает. Коты — самые глупые животные на свете. Никто не берется их дрессировать. Бесполезно. Кошек — еще можно, но только трехцветных…
— А если бы я показал вам дрессированного кота?
— Все равно бы не поверил.
— А если бы этот дрессированный кот даже умел разговаривать?
— Не поверил бы…
— Даже и поговорив с ним самим?
— Даже и в этом случае… То есть с кем это я должен поговорить?
— С котом. С котом, который говорит по-русски не хуже нас с вами.
— Слушайте, вы, — повысил голос директор. — Бросьте ваши идиотские трюки. Говорите, что вам надо, или до свидания.
— Хорошо, — сказал я. — Если у вас никто не убегал, до свиданья.
Я повернулся, чтобы уйти, но он остановил меня.
— Подождите-ка! — закричал он. — Зачем вы придумали эту штуку с котом?
— Я ничего не придумал.
— Значит, у вас есть дрессированный кот?
— Предположим.
— Есть или нет?
— Ну, есть.
— И он произносит слова?
— Целые фразы. Может даже сделать доклад о международном положении.
— Послушайте, — сказал директор, — а вы сами, молодой человек, ниоткуда не убежали?
— Ну, раз вы мне не верите…
— Конечно не верю. И все-таки, если вы покажете мне кота, которого вы научили мяукать так, что его мяуканье хотя бы отдаленно напоминает человеческую речь, я…
— Что вы сделаете?
— Что я сделаю? Ничего не сделаю… Но я сильно опасаюсь, что один из нас сошел с ума.
— До свиданья, — сказал я.
— Нет, подождите. Где этот кот?
— У меня дома.
— А, черт, была не была. Едем. Если этот кот может произнести хотя бы три слова, я возьму его. И разумеется, вас вместе с ним.
— Но позвольте…
— Нет уж, теперь вы позвольте. Едем… Об условиях потом. Если кот разговаривает, вы не будете на меня в обиде.
— Но я не думаю…
— Меня не интересует, что вы думаете. Я должен посмотреть вашего кота. Девушка, машину к подъезду.
«Пожалуй, даже лучше, если он посмотрит Сократа, — рассуждал я сам с собой, спускаясь вслед за толстяком по крутой лестнице запасного выхода. По крайней мере, проверю свои вчерашние впечатления».
Всю дорогу, пока машина медленно ползла по людным улицам центра, толстяк не давал мне покоя:
— Значит, говорит? Десять слов?… Хо-хо, подумать только!… Пятнадцать?… Ай-я-яй! Двадцать? Нет-нет, быть не может… Не верю… нет…
Когда мы подъехали к дому, лифт оказался выключенным. Это называлось «санитарный день». Мы побежали наверх по бесконечным лестницам. Я чувствовал, что у меня подгибаются колени. Наконец — площадка моей квартиры. Наружная дверь была распахнута настежь. Соседка что-то жарила на кухне, и в коридоре было полно чаду. Мы с директором ворвались в коридор и, тяжело дыша, остановились перед дверью моей комнаты. Я прислушался. За дверью все было тихо. Я принялся шарить по карманам в поисках ключа. Когда я волнуюсь, я никогда не могу сразу найти его.