Председатель совета миров садится напротив и кладёт локти на стол. Поднимаю глаза и холодно смотрю на Симагина.
— Чего тебе надо?
А он улыбается. Почему отрицательные герои всегда улыбаются? Может, потому что они уверены в себе? Ничего не боятся, ни в чём не сомневаются. Совесть находится в зачаточном состоянии, амбиции обнимают галактику. Противно.
— Ничего, — Симагин опять улыбается. — Хотел посмотреть, как от тебя отвернётся последний друг. Это забавно.
— У меня много друзей, — автоматически отвечаю я.
— Давай посчитаем, — Симагин растопыривает пятерню. — Круглов, Аков, Дегтярев, Лузгин, Шнитхе. Пальцы кончились, друзья тоже.
— Ошибаешься, — моему голосу не хватает уверенности.
— Это ты ошибаешься, щенок, — Симагин умеет заставить почувствовать себя ничтожеством. Несколько слов, несколько случайных взглядов, и ты смешан с грязью. — Других друзей у тебя нет. Тебе не нужны друзья. Ты пытаешься противопоставить себя людям. Потому что сам уже не человек. Ты — выродок. Космополит. Ничтожество. Слово «родина» для тебя ничего не значит.
— Не значит, — покорно соглашаюсь я. — Но ещё меньше для меня значат твои идеалы, Симагин. Потому что ты как был жандармом, так им и остался. И таким умрёшь. Ты просто не сможешь понять Нуль-Т.
— А ты попробуй объяснить. Без этих своих «почувствовать прикосновение звёзд сердцем».
Долго смотрю на Симагина. Он так ничего и не понял.
— Без «этих своих» не могу.
— Или не хочешь?
— Или не хочу.
Других доводов Симагин понять не способен. Он морщится, словно от зубной боли.
— Ты сам подталкиваешь нас к крайним мерам.
— А ты попробуй арестуй меня, — я широко улыбаюсь. — А я пройду сквозь стены твоей тюрьмы, потому что у меня есть Нуль-Т.
— Знаешь, Максим, иногда мы можем воздействовать через близких людей.
— Ты сам сказал, у меня нет друзей, — отвечаю я. — А упомянутая тобой пятёрка способна о себе позаботиться.
— У тебя есть дочь, — мимоходом замечает Симагин.
— А её ты не тронешь. Сказать почему? Потому что у тебя есть сын. Ради его блага оставь в покое Ингу.
Симагин смотрит на меня тяжёлым взглядом.
— Тебе говорили, что ты чёртов ублюдок?
— Если ты пришёл сюда, чтобы рассказать мне об этом, иди гуляй.
Сириус тем временем вторично выползает из-за горизонта. Наслаждаясь моментом, гляжу на светило.
— А ты не боишься, что я решу, что благо цивилизации важнее жизни моего сына? — спрашивает Симагин.
— Не боюсь. Потому что ты тоже был на Ветрянке.
— Не хочу вспоминать об этом.
— Именно поэтому вы никогда и не поймёте Нуль-Т, — сообщаю я.
— Почему «вы»? — кривится Симагин. — Ты имеешь в виду человечество?