Как ни удивительно, здоровая доза морального нигилизма служит противоядием от многих социальных проблем, сопряженных с человеческой сексуальностью. Напомню, мы рассматриваем “девиантность” в культурном контексте, и “вред” должен оцениваться с позиции сторон, а не “испытывающих отвращение” наблюдателей. Мораль не существует сама по себе. Это призма, сквозь которую мы смотрим на мир, и она постоянно меняется. Скоро мы убедимся, что нам нет нужды искать экзотические культуры, чтобы проверить свою способность критически мыслить. Эмоциональная атмосфера нашей культуры изменилась настолько, что полагать, будто теперь-то мы имеем полную картину моральной реальности (предки просто были не в курсе из-за своей невежественности и предрассудков), было бы феноменальной глупостью.
Глава 3
Сестрица нимфа, братец сатир
Люди склонны по временам спускать с привязи тигра своих плотских желаний и мчаться на его спине, пока не рухнут в Долину Погибели.
Мори Огай, Vita Sexualis (1909)
Давным-давно Францией правили короли. Людовик XIII (1610–1643), известный как Людовик Целомудренный, был, как выяснилось, гомосексуалом. Речь здесь не о том, что Людовик ввел моду на мужские парики, которая держалась веками, а о том, что он проводил большую часть времени своего правления в постели с маркизом [де Сен-Маром], которого представил королю благоразумный первый министр [Ришелье]. И, хотя железы самого короля отнюдь не страдали от застоя, половой инстинкт француженок при Людовике XIII подавлялся. Даже невинное выражение “половое влечение” при описании полового возбуждения у женщин можно было услышать лишь во время медицинской консультации. Поставленный женщине в те времена диагноз “либидо” сравним с тем, как в наши дни врач, не решаясь поднять глаза, объявляет семье пострадавшего, что да, действительно, их любимый родственник лишился обеих рук при взрыве на фабрике.
Лазар Ривьер из города Монпелье считался при Людовике XIII видным ученым и врачом. Он был специалистом, можно даже сказать, пионером в лечении такого недуга, как женская похоть. Во Франции тогда, казалось, бушевала настоящая эпидемия. Только представьте, в одном лишь Монпелье толпы престарелых одиноких вдов без конца гуляли по живописным лугам в поисках пенисов для удовлетворения своих сладострастных желаний, а девушки, по рассказам, совершали со своим телом немыслимое при помощи (читатели, крепитесь) собственных рук! Не говоря уже о старых девах не при ухажере и о женщинах, которые все-таки вышли замуж, но оказались при старых мужьях-импотентах. Как и их незамужние современницы, наделенные ненасытными гениталиями, эти дамы также не могли получить удовлетворения от предназначенного природой для этих целей прибора супруга. Ривьер считал всех этих созданий равно опасными (ведь страсти могли довести их до соблазнения женатого мужчины, а