– Мисс Кромби! – Махнул ей рукой Клюев. – Как я рад вас видеть! Присоединяйтесь, пожалуйста.
Девушка неуверенно обвела взглядом зал и подошла к столику фабриканта.
– Да садитесь, садитесь. Как это будет по-английски? «В ногах правды нет».
Мисс Джилл опустилась на стул напротив Клюева и сняла перчатки. Пробормотала что-то вроде «Добрый день» и уставилась в стену.
– Вот так встреча, – добродушно сказал Карл и подвинул к ней меню. – Заходили на Николаевскую?
Девушка кивнула, двигаясь как-то заморожено. Клюев отметил и покрасневшие веки, и румянец на лице, вздохнул.
– Случилось у вас что? – С непритворной теплотой спросил он. Затем, вспомнив, какие намеки слышал от Жака пару месяцев назад, понимающе похлопал мисс Кромби по руке. – А, понимаю. С женихом своим поссорились, Адамом? Так это дело обычное, не берите в голову. Бывает у всех влюбленных, пройдет пара дней, и забудете про размолвку…
Вначале девушка посмотрела на него отстраненно и холодно, как и полагается английским леди, когда им задают слишком личные или же неуместные вопросы. А потом, к полному смятению Карла Поликарповича, ресницы ее задрожали мелко-мелко, и она заплакала навзрыд.
– Ох, матерь божья, царица небесная… – Забормотал Клюев по-русски, смущаясь эдаким взрывом, но вынуть из кармана платок и протянуть девушке все ж догадался. – Полноте… то есть, come down, мисс…
«Вот так-так, ткнул пальцем в небо, а попал по больному… – подумал он. – Неужто и впрямь дела сердечные?».
Журналистка промычала что-то сквозь платок.
– Простите, что? – Снова обратившись к английскому языку, переспросил Клюев.
– Он меня любит… – пролепетала девушка.
– Так это ж хорошо.
– Вы не понимаете… – снова полились слезы. – Он любит меня, но ни за что не бросит его!
– Кого? – Опешил Клюев.
– Как будто ему разум затуманили… Это неправильно. Он сказал, что не оставит хозяина, что ему жизнью обязан, и слово его закон… Это ведь как рабство! Как будто… вдруг это секта? Этот страшный человек что-то с ним сделал! Невозможно же так подчинить чужую волю, если только тут не замешано что-то ужасное! Противоестественное. Он его словно за марионетку держит!
– Да кто «он»? – Запутавшись в речах девицы, перемежающихся рыданиями, Карл Поликарпович против воли брякнул: – Кто – Жак?
– Да при чем тут Жак! – Рассердилась девица. – Я говорю о мистере Джейкобе!
Медленно, будто шестеренки в мозгу проржавели и отказывались крутиться, Клюев перевел для себя: Джейкоб – Яков.
– Вы что-то путаете… – Успокаивающим тоном произнес фабрикант. – Вот, выпейте чаю… – Расторопный официант, едва увидел, что к посетителю присоединилась дама, тут же выставил второй прибор и обновил напиток, и Клюев поспешил налить мисс Кромби полную чашку. По своему, хоть и небогатому, опыту общения с англичанами он знал, что у них «tea» решает почти все проблемы. Глядя, как заплаканная барышня схватила чашку, словно утопающий – спасательный круг, он окончательно в этом уверился. – Сейчас попьете горяченького, успокоитесь, и все мне расскажете. Ну… – спустя минуту обратился он к Джилл. – Что там у вас стряслось с мистером Ремси?