Уже подходя ко второму подъемнику, он услышал громкий звук сзади: обернулся, но понял, что это ветер треплет брезент. Развернувшись, Клюев встретился взглядом со стоящим напротив Жаком, появившимся словно из ниоткуда. Тот был одет празднично – цилиндр, фрак, бабочка.
– Меня эта встреча совсем не удивляет. – Ухмыльнулся Мозетти. – И не сказать, чтобы радует, несмотря на то что, в целом, я на вас зла не держу.
Клюев медленно поднял руку, расстегнул пальто и с усилием вытащил засунутый за пояс брюк массивный золоченый крест, в каменьях и филиграни. Не то чтобы Карл Поликарпович не верил в силу божью, он лишь сомневался, что именно на Жака крест подействует, и именно нужным образом. Он вытянул его перед собой и лишь после взглянул в лицо «графу», надеясь, что узрит на нем страх. Увиденное больше походило на искреннее недоумение. Потом ухмылка Жака стала шире.
– Карл Поликарпович, дорогой вы мой… Поверить не могу, что вы принесли… крест? Вы серьезно?
– Он тяжелый. Им и по шее можно. – Мрачно ответил Клюев, крепче перехватывая основание «божьего орудия».
– И что, вы думали, произойдет? – Жак перестал ухмыляться, и, сделав шаг вперед, прислонился к ближайшей балке плечом. – Думали, я зашиплю и рассыплюсь в прах? Вы меня, случаем, за другого графа не принимаете?
– А кто вас, нехристей, знает. – Рассудительно заметил фабрикант. – Отойди, Жак.
– Отойду – и что? Пойдете наверх? Помолитесь и стукнете этого железного болванчика крестом по лбу? С таким же успехом вы и себя могли бы по лбу треснуть, пользы было бы, право, больше. Может, прояснилось что у вас, и вы поняли бы, что понятия не имеете о том, что происходит, а значит – вмешиваться не имеете права.
– А что происходит… – Клюев опустил руку с крестом – тот и правда был тяжелый, держать на весу – быстро устанешь, да и Калиостро, кажется, никакого волнения при виде святой вещи не испытывал. Карл повторил: – Что происходит… Хороший человек разума лишился, узнав о твоих секретах. Я себя виню всецело, сам его послал расследовать, да и после не заметил, насколько он плох; да не в этом дело… Происходит, калюпчик, – язвительно выговорил Карл ненавистное слово, – что вы с Яковом, уж не знаю, демон ли он огненный, как Петруша сказал, или это бредни, решили этим «Бриареем» всех напугать и заставить на себя работать. А чтоб поверили в ваш этот «искусственный разум», посадили туда Адама. Гомункулуса бездушного. А теперь скажи, будто я не знаю, что происходит.
Жак посерьезнел.
– О-о-о, Карл Поликарпыч, да вы куда глубже закопались, чем я думал. Если это вас утешит – признаю, что узнали вы гораздо больше, чем кто бы то ни было. Но – уж не обессудьте, – выводы сделали неверные. И, хоть и следует мне вас сейчас развернуть да отправить домой, успокаиваться каплями от доктора Блюма, я все же, из уважения, расскажу вам, что происходит.