– И тебе доброго утра, – приветствовал его патрон. Он жарил на чугунной сковороде крупно порезанные ломти хлеба, присыпав их чесноком и сыром. – Завтрак почти готов. Кофе уже на столе, разливай.
– Ночью все прошло успешно, как я понимаю. – Сказал Жак, выполняя наказ хозяина, а именно – наливая дымящийся, густой кофе в чашки. – Что ты вчера говорил про «информацию», можно подробнее?
– Отчего нет… – Шварц вывалил гренки со сковороды на тарелку. – Ты ведь не успокоишься, пока я не расскажу, верно?
– Уж такой я есть, любопытный, как десяток кошек. В особенности меня интересует, зачем ты беднягу, что сейчас откисает в сосуде, не просто отпускал к этой журналистке, а еще всячески подталкивал к противоестественной, не побоюсь этого выражения, любви.
– Начну издалека, с твоего позволения… – Яков сел напротив Жака и, обхватив тонкими пальцами чашку, отпил кофе. Прикрыл на секунду глаза, наслаждаясь вкусом. – Есть, друг мой, в окружающем нас мире, такое явление… О нем как-то писал Максвелл, хорошо писал, правильно – но никто не оценил. Так вот… Любая уравновешенная система имеет некоторое количество потенциальной энергии, способной трансформироваться в движение. Но система остается устойчивой до определенного момента, когда ей для движения необходимо самое малое воздействие. Всеми великими изменениями в истории мы обязаны таким вот воздействиям… Приведу пример – скала, подточенная ветром, стоящая на узком перешейке. Или лес, что вспыхивает от малой искры. Война, которую начинают словом. Или наоборот, война, которая не происходит, потому что в определенном месте, в определенное время что-то произошло.
– Или создание на Острове объединенного общими целями научного сообщества, – медленно жуя, пробормотал Жак.
– Ты уловил. – Яков довольно улыбнулся. – Это воздействие может быть настолько малым и незаметным самой системе, что она и не догадывается о том, что балансирует на краю…. В случае Адама, на краю обрыва, с которого он шагнул, получив толчок в виде… чего-то. Слова ли, действия – мы пока не знаем. У каждой упорядоченной системы есть точки воздействия. Чем она сложнее, тем больше таких точек и тем большее воздействие они производят. Адам сложный, многогранный…
– А кто на этом настаивал? Уж точно не я, – буркнул Жак.
– Послушав тебя, мы бы получили примитивного гомункулюса в банке, который бы смеялся дни напролет, считая пальцы на ногах, и умер бы в конвульсиях на третьи сутки. А сейчас у нас есть Адам – подобный человеку почти во всем. И использовать его мы сумеем лучше.
– Да, – не сдавался Жак. – Это только если он перестанет кидаться в море. Зачем он это сделал? Он же логичен до мозга костей… который, то есть мозг, вчера вполне мог вылететь из его башки, и тогда Адам вообще никакой пользы бы не принес. У него должна была быть веская причина. Почему он спрыгнул?