Старший мастер, Николай Христофорович Царев, достав записи их папки жесткой бумаги, изложил Клюеву свои соображения. Старшим он был вовсе не по возрасту – ему едва минуло тридцать два, но даже старики признавали, что умен и опытен он не по годам, руки у него золотые, и есть в нем смекалка особого, часовщического рода: умение прозревать механизмы вовнутрь, и в уме, еще до того, как они собраны. Лицо у него было скуластое, глаза с прищуром, чистый татарин, если б не густые пшеничные усы.
– Понадобится время, Карл Поликарпович, – сказал мастер, – и матерьялы на перестройку цехов, но это вы и без меня понимаете. Еще люди нужны, но чужаков звать не хотелось бы.
Клюев кивнул: разумно подмечено. Он и сам был бы против.
– Я вот что думаю – выписать из Империи знающих парней, кто на фабрике вашего батюшки работает. Но тут, конечно, необходима ваша помощь, Влад Поликарповичу письмо написать. Мои братья оба у него работают, светлые головы. Список я составил, все наши, родственники или ученики.
Клюев снова молча поддержал предложение Царева, склонив голову.
– Ну и напоследок, уж не знаю, не уверен, говорить ли вам… приходили к нам давеча на фабрику…
Мужчины стали переглядываться, то ли с беспокойством, то ли со стыдом. Карл Поликарпович насупился – мастера что-то от него скрывают? Или… неужто конкуренты переманивать приходили?
– Агитировали, – коротко сказал Николай Христофорович, и неодобрительно поджал губы. – Вступайте, говорили, в рабочую партию.
– Социал-демократическую? – Тяжело вздохнул Клюев.
Мастер подглядел в записи.
– Да, Карл Поликарпович. Социал… эту самую.
– И как только на Остров пролезли… – Посетовал фабрикант, но внутренне успокоился, не так страшна новость оказалась. Конкуренты были бы хуже.
– У них, сказали, съезд в Лондоне был, – прошамкал Бугорский, можно сказать, патриарх часового дела: он при отце Клюева уже был мастером. Видел он сейчас плохо, даже очки не помогали, но удивительно обращался с механизмами на ощупь. Бывало, что при обточке кто-то из молодых пропускал такую мелочь, что и в лупу не разглядишь, а Бугорский повертит в сухих пальцах шестеренку, и укажет на неровность. Старик продолжил, и на лице у него было написано почти детское недоумение: – Говорили, надо нам скинуть каких-то эксплуататоров. А где ж их тута взять? Я им так и сказал – все эксплуатиции в Африке.
– Экспедиции, – поправил кто-то из младших мастеров, но на него зашикали.
– Правильно вы мне сказали, – одобрил Клюев. – Доложу, куда надо. Вот поналезла всякая шелупонь, что противники прогресса, что эти… Ну, если это все…