– Лайон мне сказал, что очередная пиявка из прессы шастала по городу, вынюхивая и задавая вопросы. Он назвал вас… дайте-ка подумать… любопытной сучкой. Да, думаю, именно так он сказал. И продолжал в том духе, что вы, без сомнения, надеетесь с помощью своего личика и фигурки выудить из живой мумии «историю». А после этого описал мне вас в мельчайших подробностях.
Густая краска залила щеки Энди. От злости она даже заскрежетала зубами. Какая мерзость! Пиявка. Сучка. Да как он смеет?!
Энди усилием воли подавила гнев, охвативший ее: она понимала, что генерал с интересом наблюдает за ее реакцией.
– Генерал Рэтлиф, я хочу, чтобы вы знали: ваш сын заблуждается на мой счет. Я действительно расспрашивала людей о вас и вашей жизни здесь, на ранчо, но только потому, что я хочу…
– Вам вовсе не нужно оправдываться передо мной, миссис Мэлоун. Я только лишь рассказал вам, какое впечатление вы произвели на Лайона. А для того, чтобы я мог составить свое собственное мнение, позвольте мне задать вам несколько вопросов. Вы работаете на кабельное телевидение и хотите сделать со мной интервью. Верно?
– Да, сэр. Мы, то есть я хочу сделать серию интервью, которые бы выходили в эфир по вечерам в течение недели. Каждое по полчаса.
– Почему?
– Почему? – повторила она, не понимая вопроса.
– Почему вы хотите делать интервью именно со мной?
Мгновение она смотрела на него в замешательстве, потом, слегка тряхнув головой, сказала:
– Генерал Рэтлиф, вы часть американской истории. Ваше имя будет в каждой книге о Второй мировой войне. Многие годы вы жили в уединении на этом ранчо, и американцам любопытно: отчего так? Они хотят знать, чем вы занимаетесь.
– На это я могу ответить одним словом – ничем. Просто сижу здесь день за днем, старею, дряхлею, жду смерти. – Он поднял руку, заметив, что она собирается возразить. – А теперь, миссис Мэлоун, послушайте: если нам когда-нибудь предстоит работать вместе, то мы должны быть взаимно откровенны. Я скоро умру. Я долго этого ждал и даже предпочел бы, чтобы это произошло скорее. Я устал быть старым и бесполезным.
Энди нечего было на это сказать, некоторое время они сидели молча. Первым заговорил генерал:
– Предположим, я соглашусь на это интервью. Но вы будете соблюдать условия, скажем так, моей капитуляции?
Сердце у Энди учащенно забилось. Он готов согласиться!
– Да, сэр.
– Очень хорошо. Можете делать свое интервью, миссис Мэлоун. Только не пойму, почему вам интересен именно я, а не другой, более выдающийся человек.
– Вы неординарный человек, поистине выдающаяся личность. – Она действительно так считала.