Многое я в жизни видел, в том числе и подневольных людей. Это только кажется, что цивилизованное общество давно избавилось от такого порока, как рабство. Однако невольники были, есть и еще долгое время будут. Кого‑то украли и на иглу подсадили, а многие сами променяли свободу на героин. И таким людям уже не нужна воля. Они живут от дозы до дозы. Поэтому готовы продавать свои тела и умения. А еще есть должники по кредитам или просто слабые люди и алкоголики, не имеющие своего мнения. Вот вам и рабство. Пусть даже не в чистом виде, как на рынке Каменца, где рабы находились в колодках.
Большие бараки, а перед ними загоны, в которых на лавках сидели невольники. Женщины, мужчины и дети. Все скопом, без разницы, а рядом людоловы, профессиональные ловцы человеков и продавцы живого товара.
Впрочем, приглядевшись, я понял, что рабы все‑таки разделены. Некоторые держались отстраненно, а кое‑кто из рабов даже не имел колодок. Я этого не понял и обратился к торговцу, который находился рядом:
— Слышь, а почему одни скованы, а другие нет?
Торговец, полноватый мужичок в теплом тулупчике, поправил кобуру с «макаровым», сплюнул на грязную землю и ответил:
— Кто в колодках, сбежать может. Это пойманные с поличным преступники, разбойники и дикари. Не те дикари, что с левого берега Тихой, а горцы. А кто без оков, тот сам в рабы продался и стал обельным холопом с правом выкупиться.
— Интересно, а в чем причина?
— Просто все, — мужик пожал плечами. — В Дымно и Свалино — это анклавы с восточной стороны Перуновых гор, минувшим летом засуха была и теперь голод. Звери откочевали, а на полях ничего не уродилось. Горожане попробовали горцев пощипать и пару племен истребили. А потом драпанули, когда племенное ополчение стало их окружать. Короче, неудачный поход. Прибытка нет, а горцы в отместку пригороды сожгли и фермеров убивают. Наши караваны туда прорвались, оружие продали и боеприпасы, а назад рабов привезли. Дикарей — горцев никак продать не можем, непокорные они, а тех, кто сам в неволю пошел, всего два десятка осталось. Ходовой товар. Понятно?
— Да. А горцы, выходит, тоже с востока?
— Пленные.
— А потеряшки есть?
— Потеряшки редкость, только если из Алексеевской республики пригонят. Но таких сразу выкупают. Они у нас они ценятся. — Торгаш опять сплюнул и спросил: — Брать кого будешь или только посмотришь?
— Пока присматриваюсь и хочу расценки узнать.
— Расценки в этом году стандартные. Малолетки до восьми лет десять серебряных. Девчонки — целки до четырнадцати лет тридцать монет, парни того же возраста двадцать. Бабы в самом соку и мужики работящие двадцать пять — тридцать серебряных. Если баба красавица или мужик мастер, тогда цена может колебаться и очень сильно. Понятно?