— Очень, — не покривила я душой, и уголок губ Алекса дернулся вверх.
— Вот и чудесно. Поехали.
Я встала слева от Алекса, колени подкашивались. Я коснулась его руки пальцами, чтобы оттянуть ткань, и вздрогнула. Его кожа даже через одежду была аномально горячей. Несмотря на «уникальную возможность», выяснилось, что я не в состоянии пытать человека. Маньяк, в отличие от некоторых, во мне не умер. Так что я старалась не делать движений больше, чем нужно. Тем не менее по выступавшим на шее венам я догадывалась, что Алексу и без того было хреново. Он героически молчал, конечно, но когда Дима сдирал очередной лоскут ткани, я слышала отчетливое шипение. Благо, закончилось все быстро.
— Уколы ставить умеешь? — спросил меня Дима.
— Нет… — я вздрогнула и уронила ножницы.
— Значит… ты без допинга обходишься? Серьезно? — не поленился позубоскалить Дима. — Непутевая из тебя спортсменка, — я терпеливо подождала, пока порыв бреда закончится, а затем взяла ампулу и лезвие. — Угу, все верно. Молодец, — закивал Дима.
— Сам бы уже быстрее справился, — изогнула я бровь.
— Когда я уеду, это придется делать тебе! — заявил Дима.
— Что?! Зачем?
— Обезболивающее действует только час.
— Но… разве его нельзя усыпить, например?
— Можно. Но только в больнице под врачебным надзором.
— Тогда почему вы не в больнице.
— Да, Алекс, почему мы не в больнице? Какого хрена тебе вожжа под хвост попала?
— Я не поеду в больницу, — раздалось в ответ.
— Вероятно, он предпочитает рисковать быть убитым одной начинающей медсестрой.
А ведь я действительно чувствовала себя хирургом-убийцей и искренне верила, что нечаянно избавлю от Алекса этот мир. Знала бы я раньше, что пожалею его, не поверила бы!
— Коли в трапециевидную мышцу.
Кажется, я впервые в жизни порадовалась, что благодаря тренеру знаю где такая находится. Но Алекс почему-то зарычал.
— Ах да, — улыбнулся Дима. — Совсем забыл сказать: укол ну оооочень болезненный. Но ты можешь продолжать в том же темпе, ведь кое-кто в больницу с обученным медперсоналом ехать отказывается…
— Я начинаю тебя бояться, — сообщила я Диме и я вытащила иголку, зажимая ранку смоченной в спирту ваты. Дима хмыкнул, подождал пару минут, а потом взял инструмент. Пока он вытаскивал пулю я сидела под столом, зажав руками уши. Шли минуты, наступила тишина.
— Вы там все? — позвала я, преодолевая дурноту.
— Почти. Вылезай, — в этот момент я увидела, как Дима вяжет хирургические узелки… Мне стало дурно, однако доктор Дьяченко с удовольствием начинающего маньяка смачно хлопнул Алекса по плечу (благо, здоровому), велел мне смыть кровь, перебинтовать Алекса и вводить обезболивающее каждый час. Он уже было хотел уйти, но обернулся на пороге и пошутил: