В общем, часам к двенадцати, когда, наконец-таки, началась нормальная музыка и заполнился танцпол, я пить больше не решалась. Когда я вышла на пару минут на улицу, чтобы отдышаться и посмотреть на по сторонам (а вдруг Алекс едет), какая-то изрядно набравшаяся девица, имени которой я не знала, ухитрилась рассказать мне о своем бывшем, который ей изменял направо и налево. И будучи тоже не очень трезвой, я даже сначала не поняла к чему это она, а потом дошло, что, по ее мнению, я являюсь ее сестрой по несчастью. И как бы ни была я зла на Артура, я честно сказала, что ситуация у нас совсем иная, правда на меня посмотрели с еще большим сочувствием. И вот тогда предел моего терпения лопнул: в компании бутылки мартини я завалилась на диванчик, намереваясь провести на нем остаток ночи, гоняя всех подошедших. Но… не вышло. Когда над ухом раздался знакомый голос, я чуть не завизжала от радости.
— И почему же самая потрясающая девушка из всех, кого я встречал, грустит в одиночества? Познакомимся? Без ложной скромности, я богат, умен, красив и буду любить тебя как никто и никогда. — После этих слов у меня задрожали колени. Если бы я стояла, мне потребовалась бы опора. — Для полного счастья мне не хватает только тебя. Но я не спешу и предлагаю тебе всего лишь потанцевать, — произнес до боли знакомый голос прямо около уха.
— Алекс… — Я повернулась, глядя на него в полном восторге..
— Тише. Моего имени ты не знаешь, — он приложил палец к моим губам. — Потанцуем? Я здесь, чтобы твой вечер стал лучше, чтобы сделать тебя счастливой. А завтра я отвезу тебя туда, где ни одно разочарование тебя не коснется. — И он протянул мне руку. У меня не было выбора, я не могла сказать нет, это было бы против всех законов мироздания.
Когда мы остановились посреди танцпола, я, окончательно растерявшись от происходящего, положила руки ему на грудь и спросила:
— У тебя не болит плечо?
— У меня ничего не болит, и сегодня ты меня впервые видишь, — напомнил Алекс и прижал меня к себе.
Мы тут же привлекли внимание. Потому что сегодня все смотрели на меня. Что ж, кажется, очень скоро народ перестанет понимать кто кого бросил. Пусть поломают головы, правда все равно слишком неприятна. О ней невозможно догадаться. Правда вообще всегда неприятна. Но мы сейчас не об этом, а о том, что живем один раз. И я наслаждалась этой жизнью, сверкающей новизной. В паре метров от нас сливались в жарком поцелуе Настя и Артур, но не мы. Типа непонятно что им и без меня хорошо. И хотя я не завидовала, нет-нет, конечно, нет, все равно глаза сами собой опустились на губы Алекса, и я судорожно вздохнула. Он, разумеется, заметил, наклонился и прошептал в самое ухо: