— Знаю, что вы не курите, — продолжал он на «вы», — так вот тогда шоколадные трюфеля попробуйте, вчера из Москвы от жены получил. Угощайтесь! — показал он на раскрытую коробку на столе.
«Значит, дела мои совсем плохи», — подумал я.
— Я узнал, что у вас совсем пустяковый срок остается. Какие у вас планы? Хотите, наверное, продолжить учебу?
Я пришел в себя:
— Да, неплохо бы, но нужно для начала на свободу выйти, — шутил я, чтобы скрыть напряжение.
— Вот это вы правильно заметили! Сейчас, скажу я вам, время-то нехорошее. Даже можно сказать, плохое, свирепое.
Я знал, что следователям КГБ в интересах следствия разрешалось играть в «антисоветчину». А он продолжал:
— Вот они там сидят, — и он показал за своей спиной на стену, — готовят новые дела и сроки. Ох, надо быть сейчас очень осторожным! — после паузы продолжал он. — Ну да, ладно. Так вот зачем я вас вызвал. Управление требует расследования обстоятельств падения стены вашего цеха и гибели двух людей. Как вы уже и сами догадались, я должен был бы начать следственное дело уже давно, да вот все откладывал. А теперь на меня нажимать стали. Вот я вас и спрашиваю, отчего все-таки она рухнула?
На секунду мне показалось, что он действительно начинает вести следствие.
— Рухнула она потому, что в нарушение инструкции кладка велась на морозе, и раствор замерзал.
— Это все ясно, — перебил он меня, — но ведь опыты показали, что горячий раствор успевает окрепнуть, еще не замерзнув.
— Опыты проводились при температуре -5 градусов, а нас заставили вести кладку при -20. Нас заставили.
— Да, я понимаю, кто заставил, тоже виноват. Но есть одно обстоятельство, которое потребовало пригласить вас сюда. — Он сделал, видимо, рассчитанную паузу и продолжал: — Есть свидетели, которые утверждают, что вы вели кладку не горячим, а обычным, холодным, раствором.
Теперь мне стало жарко, я знал, как создаются такие свидетели.
— Это ложь!
— Допускаю. Но давайте предположим, что их показания уже запротоколированы там, — и он опять показал на стену за собой. — Ну как вы будете себя защищать?
Это уже выходило за всякие рамки, капитан КГБ напрашивался стать моим адвокатом!
— Я найду других свидетелей, всю бригаду!
— Возможно. Ну, а если они не захотят слушать этих свидетелей? Вы понимаете меня? — и он многозначительно поднял брови.
«Артист! — мелькнуло у меня. — Настоящий артист!» Красивым жестом он открыл свой серебряный портсигар, вынул папиросу, раскатал ее между пальцами и затем прикурил от необыкновенно яркой зажигалки. И как бы спохватившись:
— Вы разрешите, я надеюсь?