.
Но было видно, что он мало похож на большевика — был он начитан и интеллигентен, арест и суд отрезвили его — он стал ярым противником Советской власти и о большевиках высказывался с иронией. В противоположность этому свои доблестные военные успехи в рядах Красной армии он как-то отделял от всей советской истории и продолжал гордиться ими.
Мы знали, что он воевал за красных под Царицыном, и поэтому специально познакомили его с Алексисом, будучи уверены, что они найдут общие темы для воспоминаний. Он начал с экзамена для Топорнина.
— А за какие села вы там воевали? — домогался Богородский.
Топорнин сразу же назвал несколько.
— Ну, это вы могли и в учебнике истории прочитать. А вот кто был командиром вашего полка?
— Капелевского полка, — добавил Топорнин и, перехватив инициативу, начал с вопроса: А чем командовал у ваших красняков Колесников?
Пауза.
— Странно. Не знаете, — наступал Топорнин.
— Но я знаю, что мы там вам так дали, что вы катились до самого Урала!
— Вы нам дали?! А ну вспомните, как вы драпали без штанов ночью из-под села Мокрое!
— Это вы про вашу атаку-то? Так вы ведь были все пьяные…
— А вы, что, проверяли нас? Голодранцы!
— Кто голодранцы? Да, мы хромовых сапожек не имели. А вы трусы, вспомните, как вы бежали…
— Мы бежали?! — и Алексис вцепился в лацканы Богородского.
Тут мы начали их растаскивать. Беседа пришла к концу. Но у нас сложилось впечатление, что Топорнин под Царицыном все-таки был.
Утром же на разводе они встретились, обменялись рукопожатиями и выглядели, как друзья.
А вот за Стаховым нам приходилось присматривать, чтобы не получилось так, что их воспоминания о Париже будут проходить без нашего присутствия, тогда разнимать их будет некому. Однако Стахов нашел другой способ атаковать Топорнина. Поскольку он действительно долго жил у своих родственников в Париже, то французский был у него хорош. И это свое преимущество он пускал в ход, чтобы доказать, что Топорнин никогда не был в Париже.
Стахов однажды подошел к нему во дворе и, как само собой разумеющееся, обратился с длинной тирадой на французском. Было видно, что Алексису стоит больших усилий понять его, но он все же понял и отлично ответил парой фраз.
В другой раз Стахов уже атаковал его еще более сложными фразами, причем при этом убыстрял речь. Алексис продолжал честно бороться — он и на этот раз нашелся что ответить. Но Стахов на этом не успокаивался.
Однажды, встретив Алексиса с нами, он стал говорить на французском такой скороговоркой, что всем было ясно: он просто доводит его. И тут Алексис взорвался, он не стал ждать, пока тот закончит, а начал в том же ритме по слогам его перекрикивать по-русски: