На следующий день меня позвали к телефону. Говорил все тот же секретарь. Чечин уже донес ему.
— Разбазаривать колхозное добро не позволим!
А еще через неделю я получил выговор из райкома «за самоуправство и разбазаривание колхозной собственности».
— Ты умный человек, — утешал меня Чечин, — а политического чутья в тебе ну нисколько нет!
Что делать с теми яйцами, из которых не проклюнулись цыплята? Таких насчитывалось до десяти процентов. Цыплята в них были живыми, но слабыми и, видимо, недоразвитыми. Если их вынуть, обсушить и хорошо ухаживать, то вскоре они становились на ножки и принимались тоже клевать корм. Но нужно ли таких цыплят выращивать, не создадим ли мы неполноценное, генетически слабое, поголовье птицы в районе? Ведь мы вмешиваемся в естественный отбор. Никто мне на этот вопрос не мог дать ответа, инструкция молчала, молчали и книги. Я позвонил в Кокчетав главному зоотехнику по птице.
— Дело, конечно, это у нас новое. Конечно, яйцо с не проклюнувшимися цыплятами нужно уничтожать: цыплята ведь эти неполноценные.
— А не пришлете ли вы мне письменное указание по этому поводу?
— Сейчас нет времени, но позже пришлю.
— Слова к делу не пришьешь. Когда еще он пришлет? А что мне делать сейчас?
Конечно же, ни Чечин, ни районный отдел сельского хозяйства никаких мне указаний дать не могли. Да и боялись. Но яйца с не проклюнувшимися цыплятами накапливались, уже сотни таких лежали в корзинах и издавали отвратительный запах. Наконец я решился уничтожать эти яйца: ведь пришлет же он мне когда-нибудь свое письменное указание.
Во дворе была вырыта большая яма, выложена камнем, и к отверстию приделана деревянная крышка с замком на цепочке, чтобы лесные звери не добрались. Я дал указание работникам все яйца, оставшиеся в инкубаторе после 22-го дня, сбрасывать в этот могильник.
Первым узнал об этом Чечин и, следуя своему партийному чутью, сразу решил выразить сомнение: «А вдруг это хорошие цыплята будут, а мы их уничтожаем? Это ваше решение».
Дни шли, и как-то все об этом забыли, думали о живых цыплятах. Но однажды птичница сообщила мне, что замок на могильнике сорван. Кому-то понадобилось посмотреть, что у нас в могильнике.
Через несколько дней с озабоченным лицом подходит ко мне Чечин:
— До райотдела дошли слухи, что цыплят у нас со станции воруют.
Мне это показалось маловероятным, в отделениях круглосуточно находились люди, кроме того, цыплята на третий день развозились по колхозам.
Опасность я почувствовал после того, как у нас на станции появился все тот же следователь. Сначала он сидел у Чечина. Затем Чечин нашел меня.