Другому охраннику Карлос посоветовал: “Ты зарабатываешь всего 9 тысяч франков в месяц. Тебе надо сменить работу”. Тот ответил: “Меня это вполне устраивает. По крайней мере, лучше быть на моем месте, чем на твоем”.
Взяв 30 тысяч долларов, которые были припрятаны Карлосом в их хартумской квартире, Лана прилетела в Париж, где сразу же обратилась к правоохранительным властям с просьбой о свидании с мужем, но ей было отказано в этом. Карлос вскоре узнал о ее приезде в Париж, однако это было последнее, что ему довелось о ней услышать: “Только вспоминая Лану, он понимал, чего его лишило тюремное заключение”, — позднее говорил один из его адвокатов. Лана стала второй возлюбленной Карлоса, бесследно исчезнувшей из его жизни. Вернувшись в Лондон в начале 1970-х годов после своего обучения в Москве, он столь же безуспешно пытался отыскать свою кубинскую подругу Соню, потратив на это несколько месяцев.
Адвокат-авантюрист Жак Верже был вне себя от счастья, когда ему представилась возможность защищать Карлоса, которого он считал “мифом и легендой”, отважным идеалистом, которому грозило, по его словам, общественное линчевание. При этом он добавлял, что выбрал эту профессию не для того, чтобы защищать мать Терезу. Через два дня после заключения Карлоса Верже опубликовал душещипательный бюллетень, посвященный образу мыслей своего подзащитного: “У него отличный боевой дух, он находится в хорошей форме и постоянно шутит. Он собирается отстаивать свою правоту, свои политические взгляды и идеологические устремления. Он не собирается раскаиваться в том, что ставится ему в вину”. “Карлос — человек, — пояснял далее Верже. — Он сожалеет о погибших и раненых. И в то же время он уверен в том, что ему приходилось вести борьбу в очень жестких обстоятельствах”.>{433}
Теперь Карлос хотел оповестить весь мир о том, что не чувствует себя проигравшим. Он начал работать на этот образ еще в кабинете судьи. Взбешенный тем, как средства массовой информации освещали его арест, их красочными рассказами об его алкоголизме, операции по липосакции и о его связях с проститутками, Карлос написал в тюрьме страстный ответ. Его заявление, опубликованное через две недели одной из французских газет, было призвано исправить его поблекший имидж:
“Меня схватили в лучших традициях мафии. А теперь, когда я ни для кого не представляю угрозы, вместо того чтобы убить меня физически, меня убивают нравственно. Я этого не понимаю. Почему меня пытаются выдать за алкоголика? Это не соответствует действительности, я никогда не был пьяницей. Почему говорят, что меня оперировали