Положение палестинцев все ухудшалось, и Карлос, в конце концов, очутился на передовой. “Это была настоящая бойня, — вспоминал он. — Тысячи убитых. Я сражался до 1971 года. Я был на передовой, в горах. Неприятель пытался заставить нас спуститься вниз, к берегу реки Иордан”.>{70}
Абу-Шариф сражался с ним бок о бок в горах Аджлуна, куда были вынуждены отступить палестинцы вместе с поддерживавшими их сирийскими войсками. Из деревни, защищенной древней крепостью, которая когда-то остановила крестоносцев, Карлос и его товарищи контролировали долину реки Иордан. Перспектива, открывавшаяся отсюда, включала в себя холмы Иудеи на западе и покрытые лесом горы над Джера-шем, окруженные иорданской армией, на востоке. Осажденные феддаины надменно называли этот клочок земли “Палестинской республикой”.
Долгие и порой скучные месяцы учений превратили круглолицего незнакомца в безжалостного солдата. “Он не только проявлял хладнокровие при обстрелах, он мог убить не моргнув глазом, — одобрительно отзывался о нем Абу-Ша-риф. — Иорданцы обстреливали нас днем и ночью. И несмотря на этот непрерывный огонь, Карлос снова и снова поднимался, участвуя в нескольких успешных контратаках. Он был весь в крови”.>{71} Палестинцы, в рядах которых сражался Карлос, были вооружены лишь купленными где-то “Калашниковыми”, ручными гранатами и небольшим количеством минометов; у них не было даже палаток, в которых можно было бы укрыться от снежных бурь, то и дело поднимавшихся в горах. Около трех тысяч палестинцев погибло, противостоя авиации и прошедшим британскую выучку войскам Иордании. Карлос был ранен вместе с командиром отряда, его ровесником, однако рана оказалась не настолько серьезной, чтобы заставить его покинуть передовую.>{72}
По словам Карлоса, этот опыт вооруженной борьбы сформировал его дальнейшие взгляды: “Я поддерживал палестинское движение еще до того, как попал в Москву. А то, что я оказался свидетелем бойни в Иордании в сентябре 1970-го, заставило меня стать застрельщиком в этой борьбе”.>{73} Таковы были его соображения, которых он придерживался в течение своей дальнейшей профессиональной деятельности. В этом смысле его взгляды совпадали с позицией многих палестинцев, включая Абу Айяда, который позднее возглавил разведывательную службу Арафата, оправдывавшего терроризм и называвшего его реакцией на то ‘‘состояние отчаяния”, которое охватило всех после поражения, нанесенного иорданской армией.
Для Карлоса война закончилась зимой 1970 года, задолго до того, как иорданская армия окончательно изгнала остатки обезоруженных боевиков из их цитадели Джераш-Алджун в июле 1971 года. В последние месяцы иорданцы казнили большинство пленных, в результате чего 90 палестинцев предпочли бежать в Израиль, нежели оказаться в руках бедуинов короля Хусейна. Карлос получил приказ с самого верха: “Джордж Хабаш, генеральный секретарь движения, только что вернулся из Северной Кореи и Китая. Он пригласил меня к себе и сообщил, что дело палестинцев находится в опасности и что мне следует оставить свои позиции в Иордании, поскольку я нужен ему для работы за границей”. Карлос рассказывает, как заботливый Хабаш расспрашивал его о родителях, о его кубинской возлюбленной Соне, а также о его дочери. Явно польщенный таким вниманием, Карлос завершает свой рассказ об этой встрече следующим образом: “Я уже был членом Народного фронта, членом политической организации, и я был единственным иностранцем, принимавшим участие в сражениях войны 1973 года”.