Звонил Женя. У него был обеденный перерыв, и он спешил сообщить мне, что все в порядке и никто из его друзей ни в чем не виновен.
– А ты прямо как в воду глядела! – весело говорил он, и даже по тону было понятно, какой тяжелый груз свалился у человека с души. – Один образец легионелл и правда куда-то запропастился. Но наши здесь ни при чем. У нас и не знал никто. Это Вадик обнаружил. Ему для кандидатской нужны были разные образцы, и он полез искать. Всех нашел, а легионелл смотрел-смотрел, так и не высмотрел. А они у нас в реестрах числятся. Что делать? Смена – его, что случись, ему отвечать. Так он – ты не поверишь – наскреб осадков откуда-то, чуть ли не из трубы водопроводной, выделил бактерию, размножил и поставил в образцы, как будто так и было. А я уже, значит, его трудами пользовался.
Женя рассказывал это, от души хохоча, довольный, что все так хорошо закончилось, что безосновательны все мои грязные подозрения, сам ничуть не подозревая, что его радостный рассказ мне как нож к горлу.
– Только ты смотри – это секрет, – заботливо предупредил он. – За утерю образца знаешь… наказать могут.
– За утерю? – пыталась я ухватиться за соломинку. – А что, эти образцы, они у вас с ножками? Куда хотят, туда убегают? Что значит утеря, Женя? Чтобы баночка исчезла из шкафа, кто-то должен был ее оттуда достать.
– Ну да… да, наверное, так и было. Кто-то работал с легионеллами, забыл поставить на место, а потом куда-то задвинули, забыли, да и выбросил кто-нибудь. Вымыли пробирку, как будто грязная, вот тебе и утеря. Вид редкий, используется нечасто. Сегодня попользовались, назавтра уж и не вспомнить. Если не надо. А у нас тут… сама видела. Теснота, все друг на дружке стоит. Немудрено потерять.
– А маркировка?
– Ой… ну ты… прям я не знаю. Как будто не в России живешь. Была и маркировка, конечно, да кто ж на нее смотреть будет? Если емкость срочно нужна, первое, что стоит под рукой, хватаешь и делаешь.
– А вот этот «кто-то»… известно, кто он? Кто работал с этими образцами до Вадика?
Мой вопрос, по-видимому, поставил Женю в тупик. В трубке повисла долгая пауза, потом он сказал:
– Хм… нет, неизвестно. Как-то я… не спросил. Но, скорее всего, сейчас уже никто и не вспомнит. Этот образец вообще довольно редко используется…
– Да, возможно. Возможно, никто не вспомнит. Но ты все-таки спроси. Мало ли… По крайней мере, тогда мы сможем уточнить период времени, в который исчезли бактерии. Ладно, Жень? Узнаешь?
– Узнаю, – с тяжелым вздохом ответил он.
Старый друг всеми средствами тактично старался дать мне понять, что мои поручения его невыносимо напрягают, между тем как сама я ясно видела, что мне придется поручить ему еще одно деликатное дело.