Поставив на зарядку телефон и положив его рядом с тремя другими мобильниками, Заур увидел за ящиком какое-то странное зарядное устройство, которого раньше не было. Провод от него тянулся к выходу и заворачивал, похоже, в сторону грота эмира Абдулмалика. Покинув складской грот, Снайпер посмотрел направо. Из-под неплотно прикрытой дощатой двери грота эмира падал на каменный пол колеблющийся свет. И еще из грота доносился какой-то треск. Словно бы там что-то горело и потрескивало. Снайпер подошел к двери и негромко постучал. Ему никто не ответил. Эмир обычно приглашал сразу. Обеспокоенный странными звуками, снайпер чуть-чуть приоткрыл дверь и заглянул.
Эмир сидел на бушлате, накинутом на ящик. Перед ним стояли большие ящики, заменяющие стол, и накрыты эти ящики были настоящей скатертью, принесенной кем-то из бойцов из дома специально для Бахтиярова. Перед Абдулмаликом стояла полицейская рация, к которой и вел провод от адаптера, подключенного к розетке дизеля. Именно рация так трещала. А на ушах эмира были большие наушники, и именно поэтому он не слышал стука в дверь. Бахтияров слушал полицейские переговоры. Еще один провод от рации вел из-под двери куда-то к выходу. Провод тонкий, черный и не сразу заметный. Снайпер догадался, что антенну выставили на открытом месте, иначе камни хребта, в котором была вырыта «нора», экранировали.
Эмир не слышал, как стучали в дверь, но движение сбоку от себя он почувствовал и посмотрел в сторону. Увидел Заура и сделал приглашающий жест.
Снайпер вошел. Эмир снял наушники.
– Ты молодец, Заур. Перепугал всех ментов в районе. Я тут слушаю как раз, что там они думают о тебе и твоих делах. Они тебя зверем называют. Значит, боятся. Плохо только то, что они знают, кто против них работал.
– Откуда они могут знать, эмир? Я не представлялся и документы им не показывал.
– Этот участковый, перед тем как выехать к твоему дому, успел всех обзвонить и предупредить, что едет тебя задерживать. И потому говорят конкретно о тебе. Это может доставить неприятности твоим отцу и дядюшке. Они, правда, сами позвонили и сообщили о стрельбе на улице. Но звонили еще и до них. Тоже сообщили. И тоже тебя узнали. Соседи. А потом твои отец с дядей позвонили. Но менты считают это маскировкой, очевидной перестраховкой. Однако доказать ничего не смогут, даже если будут снимать отпечатки пальцев по всему дому. Там твоих отпечатков пальцев и без того полно. С самого детства оставлял. Но, я думаю, они не посмеют даже с обыском прийти. Кто решится побеспокоить больную женщину, тот обречен. Я сам того накажу. И они тоже об этом говорят. Менты считают, если что-то случится с твоей матерью, ты будешь охотиться за виновником и убьешь. О тебе говорят с бо́льшим уважением, чем обо мне. Тебя боятся больше, чем меня.