Другим громким скандалом стала история со сносом строений, находящихся на территории садоводческого товарищества «Речник» в районе Крылатского. Изначально, в шестидесятые годы, этот поселок считался временным, поэтому дачникам разрешали возвести лишь легкие щитовые домики. Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. В конце девяностых годов территория «Речника» вошла в природоохранную зону. В 2007 году Кунцевский суд Москвы постановил снести капитальные строения в поселке как незаконные, и более двадцати строений были немедленно срыты бульдозерами. «Речник» оказался одним из самых сильных раздражителей общественного мнения, в поддержку дачников проводились митинги и пикеты. Некоторые жители садоводства буквально бросались под экскаваторы и бульдозеры, другие забаррикадировались в своих домах и обещали, что готово заживо в них сгореть. Тем не менее Юрий Лужков неоднократно говорил, что снести «Речник» — дело принципа. Он заявил, что нынешний «Речник» отнюдь не является прямым правопреемником садоводческого товарищества «Речник», созданного в 1957 году, а следовательно, никак не может претендовать на занимаемую им землю. А значит, дачные строения «Речника» — не что иное, как самовольный захват дорогой земли на территории парка. «Правопреемство определяется по закону не общим названием и территорией, даже не списком владельцев, а вполне определенной юридической процедурой. И эта процедура не соблюдена», — подчеркивал мэр. Лужков не уставал напоминать, что суд неоднократно устанавливал незаконность строительства на территории особо охраняемого парка, однако, по словам мэра, «жители умудрялись постоянно игнорировать законные требования». Лужкова обвиняли в том, что он осуществляет рейдерский захват земли. Адвокат Анатолий Кучерена по поводу сноса домов в садоводстве заявил: «Позиция московских властей дискредитирует принципы правового государства», а политолог Дмитрий Орешкин размышлял в интервью: «Лужков был искренне убежден, что “Речник” — это его земля, его право и его крепостные. Что если он хочет снести эти дома, это его святое феодальное право, потому что он там хочет построить что-то более важное для него. Или отдать землю более нужным для него людям. А этих — смахнуть. Это организуется, естественно, под неким формальным соусом. Находятся бумаги — они, конечно, не в порядке. Суд принимает решение — и так далее. И тут вдруг, нарушая все правила игры, подданные лужковские, вместо того, чтобы жаловаться ему, стали жаловаться через его голову высшему начальству…»