Машина резко остановилась, Алик проехал на боку вперед, стукнулся головой.
Открылись, лязгнув, дверцы. Его зацепили за ногу и потащили.
Слишком поздно сообразил, что тащат его к выходу и цацкаться не собираются. Сгруппироваться он не успел, ощутил мгновение полета и приложился плечом о твердое и холодное. Воздух от удара вылетел из легких и не вернулся. Алик захрипел, но никто не бросился на помощь. Алика поволокли за ноги, пришлось напрячь шею, чтобы не стучать лицом по льду.
Ступенька или порожек — боль полоснула по лицу, холод и огонь одновременно. Алик закричал и получил удар по ребрам, на этот раз — точно ногой. Без злобы, но и без пощады.
— Заткнись, — сказал кто-то хриплым голосом. — Еще вякнешь — кляп забью.
Заскрипели двери, Алик преодолел порог, щека проехалась по холодному бетону.
Терпеть, приказал он себе. А то… а то кляп забьет… сволочь… Но ведь больно же…
Алика подняли, поставили на ноги… попытались поставить — ноги не держали, словно ватные. Они таки были, но не держали.
— Сука, — сказал тот же голос. — Я тебе…
— Я пытаюсь… — прохрипел Алик. — Я готов… готов сотрудничать… у меня уже это… стокгольмский синдром…
Ему, похоже, развязали руки. Алик не был в этом уверен, рук все еще не чувствовал. Его снова прислонили к чему-то, кажется к столбу. Что-то делали с кистями рук, потом боль взорвалась в плечах. Его привязали к столбу, завели руки за столб и связали, а ноги не держат — и весь вес пришелся на плечи. Больно… Больно-то как…
— Стоишь молча. Начнешь кричать — убью. Понял?
— По… понял…
От говорившего пахло одеколоном и водкой.
— Вот стоишь и молчишь.
Алик старательно дышал. Было больно, в горле что-то хрипело и резало. В ногах вдруг зашевелились иголки — сотни, тысячи иголок. Иголки двигались, разрывая плоть. Больно, очень больно.
Послышались шаги.
Это не тот, кто привязывал Алика. Это шел человек уверенный, имеющий право.
— Добрый… добрый вечер, — прошептал Алик.
— Даже так? — удивился подошедший. — Добрый?
— Конечно… Могли же просто голову проломить у подъезда… Если бы хотели. А тут просто стукнули… привезли… очень добрый вечер… Поболтать захотели?
— Неплохо, — сказал мужчина, — Совсем неплохо. Я ожидал худшего…
— А я… я вообще ни хрена не ожидал… Вы по поводу Ларенко?
— И снова — пять баллов.
Алик почувствовал, как повязку на его глазах потащили вверх.
— А может, не надо? — успел спросить Алик. — Я вас пока не видел, больше шансов уцелеть…
— Ничего. Будем считать, что она — условность. — Повязка исчезла.
Алик зажмурился, боясь, что свет ударит по сетчатке. Медленно приоткрыл глаза. Вокруг был полумрак. Пахло сыростью, цементом, горелой бумагой.