Мужчины перешли в гостиную.
– Что это значит? – спросил герцог де Бриссак.
– Всего лишь то, что дочь Доже, придворного парикмахера, ранена на улице Тамиль! – объяснил Креки.
– Доже живет на улице Сент-Оноре, – заметил Ликсен.
– Но кто был с этой девушкой?
– Без сомнения, никого, – предположил Таванн, – по крайней мере мы не видели никого, и я не заметил на снегу никаких следов.
– В каком положении вы ее нашли? – спросил Ришелье.
– Когда я ее увидел, – отвечал Таванн, – она лежала вблизи отеля Субиз и слабо стонала.
– Около нее была кровь?
– Да, но эти кровавые пятна на снегу вокруг нее ясно указывали на то, что девушка была ранена там, где мы ее нашли.
– Следы на снегу не указывали на продолжительность борьбы? – спросил аббат де Берни.
– Никаких следов борьбы не было.
– Стало быть, на нее вероломно напали и убийца бежал.
– Если только она сама себя не ранила, – предположил Креки.
– Мы нашли бы оружие, – заметил Таванн, – а там не было ничего.
– Стало быть, ее ранили с целью грабежа.
Госсен вошла в гостиную.
– Ну что? – спросили ее.
– Кровь запеклась около раны и сама остановилась. Бедняжка начинает приходить в себя.
– Она говорит?
– Еще нет.
– Вы рассмотрели ее одежду? Нет ли на ней следов грабежа?
– Нет, – отвечала Госсен, – у нее на шее цепочка с золотым крестом, золотые серьги в ушах, и при ней кошелек с деньгами.
– Тогда, если не воровство, – сказал аббат де Берни, – то, вероятно, убийцу заставила сделать это любовь или, вернее, ревность.
– Очень может быть, – размышлял Ришелье. – Она назначила свидание возлюбленному и не явилась, а он решил ей отомстить.
– Прекрасное мщение, – сказала Госсен.
– Если бы все убивали друг друга из ревности… – начал Ликсен.
– Тогда бы в живых мало кто остался, – продолжил Ришелье.
– Герцог, разве вы не верите в верность?
– А вы, моя красавица?
– Я верю только тому, что я вижу, – улыбнулась Госсен.
– Похоже, что пришел Кене, – сказал Таванн.
Это действительно был знаменитый доктор. Он вошел в будуар, где лежала Сабина. Минут через двадцать он вернулся в гостиную, а за ним все дамы.
– Мои предписания будут исполнены? – спросил он у Комарго.
– В точности. Мои камеристки не отойдут от нее и сделают все, как вы сказали.
– Особенно следите за тем, чтобы она не произносила ни слова.
– Хорошо.
– Что вы думаете об этой ране, доктор? – спросил Таванн.
– Это чудо, что она еще жива!
– Неужели?
– Ее нанесла твердая рука, державшая острое и короткое лезвие, которое вонзилось сверху вниз в грудь. Очевидно, что нанесший этот удар имел намерение убить, потому что он метил прямо в сердце. Только чудом лезвие скользнуло по ребру, и девушка не умерла.