— Бога ради, папа! — не выдержала Миранда. — Найди другую тему!
— Что поделать, если она злободневна! А мистер Макдафф лучше чем кто-либо знает, что война — это нажива.
Было заметно, как сильно смутился Дилан.
— С началом войны фабрика стала работать с двойной нагрузкой, но, поверьте, ни отец, ни я…
— Я имел в виду вовсе не это! — перебил Колин Фишер. — Просто дочь сказала, что вы изучали экономику в университете Торонто.
— Это правда.
— А чем плох Далхаузи? Я сам в нем учился.
— Просто мне хотелось увидеть большой город, — уклончиво произнес молодой человек, а мистер Фишер проворчал:
— Вот-вот, на войну тоже идут, надеясь на новые впечатления. Хотя по мне только безумцы способны рассматривать эту бойню как шанс изменить свою жизнь. Впрочем, горлопаны, призывающие молодежь воевать, умеют разглагольствовать, как никто другой! Иные из них даже умудряются заявить, что война способна открыть человечеству новые горизонты!
Дилан подавленно молчал. Сам того не желая, Колин Фишер выставил их с отцом хладнокровными дельцами, которые наживались на крови и несчастьях людей!
Будучи врачом, отец Миранды спасал людей, причем зачастую бескорыстно, жертвуя всеми силами, а что делал Грегори Макдафф? Снабжал фронт галетами, беззастенчиво набивая свои карманы деньгами! Дилан знал, что с начала войны семейное состояние увеличилось в несколько раз. И он… он был единственным наследником этого состояния.
Вскоре доктор Фишер, извинившись, удалился к себе. Ему было необходимо как следует отдохнуть перед завтрашним днем: с утра ожидалось прибытие корабля, нагруженного ранеными.
Эбби милостиво позволила дочери показать мистеру Макдаффу комнаты, и Миранда провела Дилана к себе.
По сравнению с другими помещениями обстановка в комнате девушки была почти спартанской. Безликие безвкусные обои (кое-где Дилан заметил грязные подтеки), никаких салфеточек, безделушек и подушечек, только книжные полки. И, конечно, зеркало. Еще на стене висели фотографии, выполненные несколько лет назад с помощью фотопластин.
Дилан обрадовался, увидев, что на большинстве из них запечатлен Галифакс. Это облегчало переход к разговору о его рисунках. Однако прежде ему хотелось помолчать, глядя на Миранду и наслаждаясь тем, что он видит.
Это длилось недолго. Нервно сжав руки, девушка сказала:
— Я прошу прощения за поведение своих родителей. Они никогда не задумывались о том, что говорят.
— А мне показалось, они говорят именно то, что думают. По-моему, у вас довольно дружная семья.
— Не знаю. Мама всегда заботилась только о себе. А отец был поглощен своими больными.