Запрет на выражение гнева приводит к тому, что он, будучи подавленным, не исчезает, а наоборот, накапливается в бессознательной части нашего существа и в теле. К примеру, мой начальник говорит мне, что я – идиот, зря получающий жалованье. Мне хотелось бы объяснить ему, что это не так и, как мне кажется, не будь его стиль руководства столь бездарным, зарплата у меня была бы выше. Однако законы субординации и страх перед увольнением вынуждают меня молчать, хотя гнев уже вспыхнул и требует действий. Но я должен держать себя в руках и контролировать свое состояние. Если я потеряю контроль, то начну отвечать, повысив голос, может быть даже прикрикну на него, а если гнев овладеет мной полностью, то я возьму и вмажу ему по уху. Чтобы этого не случилось, я буду сдерживать свои эмоции через непроизвольное, бессознательное напряжение мышц. Я сожму челюсти и кулаки, у меня напрягутся плечи и мышцы шеи. Если позже я не выплесну свой гнев, отыгравшись на тех, кто подчиняется мне, например, на детях, то тонус мышц останется повышенным. При постоянном подавлении гнева мои руки станут тяжелыми, плечи скованными, а горло и челюсти зажатыми. Чем сильнее будут зажимы в области горла и челюстей, тем беднее будет становиться моя мимика, а лицо постепенно превратится в маску.
Тот, кто переполнен энергией гнева, но не осознает этого, склонен к механическому повторению в своей речи разнообразных бранных слов. Будет ли это мат или какие-то более литературные ругательства, не играет роли, само их употребление свидетельствует о большом количестве подавленного гнева. Постоянный поиск изъянов окружающих и высмеивание их свидетельствует о том же. Наконец, интонации, с которыми говорит человек, показывают его состояние: когда в них постоянно проскакивают нотки раздражения и агрессии, то даже фраза «я тебя люблю» интонационно звучит как «я тебя изобью».
Так же, как в случае со страхом, избыток гнева внутри приводит к тому, что первой реакцией на любое известие или событие будет именно гнев, а уже спустя некоторое время приходят чувства более адекватные случившемуся. Любая доминирующая эмоция будет окрашивать все бытие человека в свой цвет: соответственно, испуганный человек будет искать безопасность, а агрессивный станет со всеми бороться: и с людьми, и с обстоятельствами. Именно гнев будет влиять на его ум, поддерживая стереотипы мышления и восприятия, соответствующие идее бесконечной вражды, как если бы вся жизнь этого человека проходила на бойцовском ринге.
Очень часто запрет на прямое выражение гнева порождает ситуации, когда человек демонстрирует свои чувства опосредованно, обходя имеющееся табу окольными путями. Таким проявлением, например, является обида. Она концентрирует то, что человек не может сказать, глядя в глаза своему обидчику. Это способ непрямой подачи гнева, когда один человек всем своим поведением показывает другому неприемлемость для себя действий последнего. Например, мне хотелось, чтобы мой приятель провел со мной субботний вечер за пивом и просмотром футбола, но он отказал мне, не объясняя причин. Я не решился высказать ему свои претензии, все-таки это мой приятель, да я и не умею так высказываться. Однако мои ожидания не позволяют мне легко смириться с отказом, и мое сердце наполняется обидой. Она будет лежать там, как камень, заставляя меня дистанцироваться от общения с ним, вести себя холодно до тех пор, эмоции сами собой не рассосутся, либо пока мой приятель не поведет себя так, что я его прощу.