Индэвор то сжимал меня в объятиях, то лихорадочно гладил шероховатыми ладонями мою открытую спину. Скользил по позвоночнику вниз до невероятно чувствительного копчика и дальше, по тонкой чешуе русалочьего платья, чтобы сжать дрожащими руками ягодицы. Меня трясло от его ненасытных ласк, дрожь разливалась по телу, оседая невидимыми иголочками в кончиках рефлекторно поджатых пальцев. Это было волшебно, но… мне хотелось большего.
Когда мужчина, чуть надавив коленом, вынудил меня раздвинуть ноги, я тихо застонала, открываясь ему навстречу, и выгнулась в его руках так, что волосы упали на стол. А когда бедра Дэва вжались в мои – громко вскрикнула, заметавшись по деревянной поверхности, неосознанно царапая ее ногтями. Знал бы дядя, как используют его стол, наверняка бы вернулся на этот свет в образе разгневанного призрака.
В отличие от лифа, буквально сросшегося с моим торсом, подол платья льнул к телу, но не стеснял движений. А высокий разрез позволил мужской руке проникнуть под юбку, лишь слегка ее сдвинув.
– Ты такая… – Хриплый шепот мужчины взволновал не меньше, чем его действия. Не в силах больше держаться, я полностью легла на стол.
– Готовая, – издав нервный смешок, признала я.
– Мм, – протянул он, продолжая исследовать мои самые сокровенные места, – и это тоже.
Мне нравилось, что он знает, как сильно я его хочу, нравилось, что ласкает меня и смотрит при этом прямо в глаза. И лицо мое горело вовсе не из-за неловкости. Меня просто кидало в жар с каждой новой волной удовольствия, зарождавшейся где-то внутри и растекавшейся по пылающей коже.
А потом мы занимались любовью, доводя друг друга до исступления. Я сходила с ума от его ласк, а он словно приучал меня к себе, лишая способности мыслить и существовать без него. Были только чувства, только затмевающее разум удовольствие… только с ним.
Когда Индэвор, хрипло застонав, повалился сверху, я не смогла даже руки поднять, чтобы погладить его по волосам, хотя и очень хотелось. Лежала вспотевшая, полностью расслабленная и абсолютно счастливая. А он какое-то время тяжело дышал, прижимая меня к столу своим телом, потом приподнялся на локтях, не желая давить, и, виновато посмотрев, прошептал:
– Прости.
– Мгм? – только и смогла произнести я в ответ, потому что не знала, за что его надо прощать.
– Слишком быстро, – пояснил он, проводя кончиками пальцев выше: по животу и вздрогнувшей груди, по шее и виску, чтобы, чуть помедлив, осторожно убрать с лица прилипшую прядь. – Так хотел тебя, что не смог сдержаться, – и, проказливо улыбнувшись, предложил: – Повторим?