— Что?
— Послушай, сынок. Лу – отличная псина. Я так хозяину и сказал, но он ничего и слышать не хочет.
— Но мне тут нравится.
— И ты нам нравишься тоже. За квартиру всегда платишь вовремя. Но ты пойми, домовладелец тот еще осел. Говорит, если тебе разрешить держать тут собаку, так потом каждый захочет.
— Лу ведь даже не гавкает. — Чистая правда, кстати. Лу был одним из самых молчаливых псов, каких я знал. Мне пришлось обучать его лаять по команде, чтобы услышать наконец его голос. Иногда он порыкивал или поскуливал и изредка, когда беспокоился, фыркал, но не более того. Вероятно, и этому тоже научила его жизнь в наркокартеле Мендосино.
— Это точно, его совсем не слышно.
— Может, стоит познакомить домовладельца с Лу, и он передумает?
— Он на своем ранчо живет. Сюда, вообще, не приезжает.
— Тогда как он узнал?
— От садовника.
— Но Лу в нем души не чает.
— Ничем не могу помочь, сынок. Но, если хочешь, поищу тебе другую квартиру.
Мне нравилось здесь жить. Тут было дешево, чисто и тихо. Нас любили местные бандиты, и у Лу каждый день на завтрак были энчилады, а после обеда – голубиное шоу.
— Пойду принесу пива, — сказал Джон.
Он вернулся к себе, я слышал, как он обращается к жене. У нее была болезнь Альцгеймера на ранней стадии. Целыми днями она сидела в полутемной комнате на диване и смотрела мыльные оперы, однако даже у нее лицо прояснялось, когда я приводил к ним Лу. Он ласкался к ней так, словно они были десять лет знакомы. У него была типичная привычка всех ротвейлеров пристраиваться рядом и аккуратно ставить лапу на ступню; тогда она улыбалась, гладила его по голове и говорила очень связно о том, какой он красавец и что она будет готовить сегодня вечером. У Лу с самого начала был этот удивительный дар: он, пусть и ненадолго, как лучик солнца, разгонял туман, окутывавший ее сознание.
Джон бросил мне банку. Я вскрыл ее и плеснул немного в миску Лу. Он обожал пиво.
— Она будет скучать, — сказал он, глядя на меня, и кивнул.
— Я буду приводить его в гости.
— Он ей хорошо делает. Как будто свет включает. Она еще долго потом такая сидит.
— Мы придем посмотреть баскетбол.
— Вот и славно.
Лу потыкался в меня, чтобы выпросить еще пива, но получил от Джона только орешек. Он поймал его высоко в прыжке и с гордостью посмотрел на нас.
— Молодец, Лу, — похвалил его я.
— Черт бы побрал этого домовладельца, — вздохнул Джон.
Мне попалось объявление о сдаче в аренду небольшого дома с гаражом и садом, в двух милях от прежнего места. В объявлении говорилось: «Мелкие животные допускаются». Я убедил себя, что «мелкий» – понятие растяжимое, и в мире есть множество созданий намного крупнее Лу, которых можно назвать домашними любимцами. Взять хотя бы догов, скаковых лошадей, перуанских лам или анаконд, — все они несомненно превосходили размерами моего крошку Лу, который, с того момента, как мы его нашли, прибавил в весе двенадцать фунтов.