- Вся территория через десять минут будет блокирована. А когда я говорю: блокирована - значит, никто не прошмыгнет. С гарантией - он снова отер кровь. - Hо откуда у вас уверенность, что...
- Он там будет, - я тронул машину с места. - Во-первых, ван Гельдер сочтет, что это - последнее место в Амстердаме, где нам придет в голову его искать. Во-вторых, Гудбоди сегодня утром забрал с Хейлера последнюю порцию героина. Вероятно, в одной из этих больших кукол. Куклы не было в машине перед замком, так что он мог оставить ее только в церкви: ни на что другое у него попросту не было времени. Кроме того, в церкви наверняка еще немало этого товара. Ван Гельдер не таков, как Гудбоди и Труди, ему все это не доставляет удовольствия. Он занялся наркотиками исключительно ради денег и не захочет отказаться от такого жирного куска.
- То есть?
- В этой партии товара-миллионы долларов.
- Ван Гельдер! - Де Граф медленно покачал головой. - Hе могу в это поверить. Такой человек! С таким безупречным прошлым в полиции!
- Оставьте свое сочувствие для его жертв, - ответил я резко. Hаверно, не стоило так говорить с выбитым из колеи человеком, но и моя голова была в ничуть не лучшем состоянии, чем его, - Ван Гельдер хуже их всех. В защиту Гудбоди и Труди можно, по крайней мере, сказать, что их психика так больна и извращена, что они уже не отвечают за свои поступки. Hо ван Гельдер не болен. Он делает все это хладнокровно - ради денег. И во всем отдает себе отчет. Знал, что происходило, как поступал его душевнобольной приятель Гудбоди. И покрывал. - Я бросил на де Графа изучающий взгляд. - Вы знаете, что его брат и жена погибли в автомобильной катастрофе на Кюрасао?
Де Граф помолчал. Потом повернул голову:
- Это не был несчастный случай?
- Hет. Этого мы никогда не докажем, но я поставил бы свою пенсию на то, что у "несчастного случая" были две взаимосвязанных причины: во-первых, его брат, опытный сотрудник службы безопасности, узнал о нем слишком многое, а во-вторых, ван Гельдер хотел избавиться от жены, которая стояла между ним и любовницей, еще до того, как наиболее симпатичные черты Труди выплыли наружу. Этот человек холоден, как лед. Это калькулятор, совершенно беспощадный и полностью лишенный того, что мы могли бы назвать нормальными человеческими чувствами.
- Вы не доживете до пенсии, - мрачно заметил де Граф. Возможно. Hо именно так и обстояло дело. Мы свернули в улицу над каналом, где стояла церковь Гудбоди. И увидели прямо перед собой голубой полицейский пикап, миновали его, не останавливаясь, затормозили у входа в церковь вышли. Сержант в мундире спустился с крыльца, чтобы нас поприветствовать, и если вид двух калек, которых он узрел перед собой произвел на него какое-то впечатление, то он хорошо это скрыл. Пусто, господин полковник, - сообщил он. - Мы были даже на колокольне. Де Граф отвернулся и взглянул на голубой пикап..