Потом я снова писал, комкал бумагу и кидал в корзину, пока не прошло двадцать минут. К этому времени я одолел свою выпивку, так что пожелал бармену доброй ночи и вышел, но за красными плюшевыми портьерами, отделяющими бар от холла, остановился, немного подождал и осторожно выглянул. Девушка в зеленом плаще встала, заказала еще выпить и присела спиной ко мне на кресло, которое я недавно освободил. Hезаметно оглядевшись, чтобы убедиться, что за ней не следят, она как бы ненароком потянулась к корзине для бумаг, вынула лежащий сверху смятый клочок бумаги и разгладила его перед собой. Тем временем я бесшумно придвинулся к ее креслу. Теперь лицо ее было видно в профиль, и это лицо внезапно застыло. С такого расстояния можно было даже прочитать слова, написанные на разглаженной бумаге..
Звучали они так: "Только очень любопытные девчонки заглядывают в корзинки для мусора".
- Все остальные бумажки содержат то же самое таинственное послание, - сообщил я. - Добрый вечер, мисс Лимэй.
Она резко повернулась и уставилась на меня. Косметика была использована довольно умело, так что натуральный оливковый цвет кожи почти удалось скрыть, но вся помада и пудра на свете не смогли бы спрятать румянца, залившего ее лицо от шеи до лба.
- Клянусь, - продолжал я, - этот розовый цвет вам очень к лицу...
- Извините, я не говорю по-английски.
- Понимаю. Потеря памяти в результате потрясения, - я осторожно коснулся ее синяка. - Это пройдет. Как ваша голова, мисс Лимэй?
- Извините, я...
- Hе говорите по-английски. Вы это уже говорили. Hо ведь понимаете совсем неплохо, а? Особенно то, что написано. Признаться, - для такого, как я, стареющего мужчины, большое утешение видеть, что современные девушки так хорошо умеют краснеть. Вы очень хорошо краснеете.
Она в замешательстве поднялась, машинально вертя в руках бумагу. Вероятно, она была на стороне преступников - только тот, кто на их стороне, мог, как это сделала она, попытаться заступить мне дорогу во время погони на аэродроме. И все же я не мог удержаться от сочувствия. В ней было что-то печальное и беззащитное. Притворяться так сумела бы лишь прекрасная актриса но прекрасные актрисы обычно ищут успеха на сцене или на экране. Вдруг, неизвестно почему, мне на ум пришла Белинда. Две в один день-это, пожалуй, многовато. Видимо, я начал глупеть. Кивок в сторону бумаг получился резким и злым:
- Вы можете оставить их себе, если хотите.
- Оставить... - она глянула на бумаги. - Я вовсе не хочу...
- Ага! Потеря памяти начинает проходить.
- Извините, я...