— Всю свою жизнь я только и слышу о том, что должен убить Леона Гальяни! Каким образом? Встретить его на улице и выстрелить ему в сердце? Заманить его в ловушку и столкнуть со скалы? Меня тошнит от слов «убийство», «месть» и «ненависть».
— Ты не обязан это делать, если не хочешь, — неуверенно произнесла Орнелла.
Андреа тряхнул головой.
— Нет, обязан! Иначе мать меня проклянет!
Орнелла понимала, что он прав. Погребальный плач Беатрис у гроба мужа наложил на Андреа — единственного мужчину в семье — обет отмщения. Вендетта считалась главным принципом справедливости, пусть варварским, зато основанным на искренних чувствах.
— Леон Гальяни не считает себя виновным в гибели нашего отца. Говорят, он даже давал клятву на Библии.
При иных обстоятельствах Орнелла ни за что не произнесла бы таких слов, но ей было жалко брата. Сейчас, как и в детстве, Андреа выглядел растерянным, неприкаянным, не могущим себя защитить. Местный священник, отец Витторио, организовал при церкви школу, где обучал ребятишек Лонтано грамоте, но в десять лет Андреа перестал туда ходить, потому что дети (особенно Джулио, средний из братьев Гальяни) смеялись и издевались над ним.
— Подумать только, когда это случилось, я еще лежал в колыбели!
Орнелла кивнула.
— Я тоже ничего не помню.
— Как думаешь, быть может, мать напрасно обвиняет Гальяни? — тихо спросил Андреа.
— Не знаю. Она никогда не рассказывала о том, что произошло на самом деле.
— Леона Гальяни нельзя назвать трусом. Едва ли он стал бы отпираться, если бы был виновен.
— Тогда почему мать так уверена в этом?
— Неизвестно. Однако я не встречал ни одного человека, который мог бы сказать, что видел, как Гальяни убивал нашего отца, — твердо произнес Андреа.
— Жаль, что мы с тобой не можем поменяться местами, — сказала Орнелла. — Я знаю, что в твоем сердце нет ни ненависти, ни жажды мести. Мне было бы проще это сделать.
Дино Гальяни спешил домой. Он понимал, что отец отругает его, если узнает о том, что он бродил по берегу без дела. Глава семьи держал детей в строгости; достаточно было одного-единственного сурового взгляда, чтобы любой из них ощутил слабость в коленках.
Его полное имя было Джеральдо, но все, кроме Леона, звали молодого человека Дино, сокращенно от Джеральдино, так, как когда-то в детстве мать ласково нарекла своего первенца. Даже Орнелле Санто, считавшей Дино своим врагом, не приходило в голову обратиться к нему иначе.
Помимо воли Дино мысленно возвращался к разговору с девушкой. В ней жило нечто неистовое, неукротимое, ее душа была полна тайного огня, который не чаял вырваться наружу. А еще у Орнеллы Санто был самый красивый и сильный голос, каким когда-либо обладала женщина. Однажды Дино удалось подслушать, как она поет, блуждая по горам: казалось, ее песня способна пересечь океан.