— А я не хочу, чтобы вы шли со мной рядом! — сама перспектива предстоящего спуска заставляла голос Зарины звучать чуть истерично. — Не хочу!
— Вы слышали? — сухо сказал Черны, — Она не хочет.
— Она не ведает, что говорит. Девушка страдает тяжелой формой вертиго. Подумайте, что я выиграю, если буду ее сопровождать?
— Вроде бы ничего...
Когда кавалькада, готовясь к спуску, выстраивалась на вершине скалы, Джакомо, ведущий пони с восседавшей на нем Лоррейн, проходя мимо Петерсена, шепнул:
— Неплохо исполнено, майор, — и исчез в снежной круговерти. Петерсен задумчиво посмотрел ему вслед.
Спуск при снегопаде и ветре всегда намного труднее, чем подъем. Каждый из его участников в полной мере испытал это на себе. Прошло почти два часа, прежде чем процессия достигла дна ущелья.
— Мы внизу? — это были первые слова Зарины с тех пор, как они покинули плато.
— В целости и сохранности, — отозвался Петерсен.
Девушка глубоко вздохнула.
— Спасибо. Можете отпустить мою лошадь.
— Это пони, — поправил ее майор. — Знаете, я как-то привык к этой малютке.
— Простите, — поспешно сказала Зарина. — Вы меня неправильно поняли. Я не хотела грубить вам... Просто хотела сказать, что вы такой... такой ужасный... и такой добрый... Нет, это я ужасная... А вы...
— Я сделал то, что обязан был сделать.
— Они собираются убить вас?
— Убить? Какие мрачные мысли. Почему они должны убивать меня?
— Вы сами сказали, что генерал Гранелли — злой человек.
— Генерал Гранелли находится в Риме. А вы не думаете о том, что может произойти с вами?
— Нет, не думаю, — голос девушки был угрюмым. — Это меня мало волнует.
— Обычно на этом месте в разговоре ставят точку, — резюмировал Петерсен.
Теперь ветер швырял снег не в лица, а в спины. Вскоре Черны опять подал знак всем остановиться. Он осветил фонарем грузовик, угнанный Петерсеном двое суток назад.
— С вашей стороны, майор" было разумно оставить транспорт в таком подходящем месте.
— Всегда рад помочь союзникам. Но ведь не на нем же вы сюда прикатили?
— Разумеется. — Черны сместил луч фонаря влево. Невдалеке темнел большой армейский фургон. — Полезайте в кузов. А ты, Эдвард, поедешь со мной.
Восемь пленников были усажены на пол возле кабины. Солдаты Черны разместились на боковых скамьях. В свете фонарей тускло поблескивали стволы автоматов. Зарычал мотор, и фургон подбросило на первом ухабе.
Через пять минут он уже выехал на дорогу, вьющуюся вдоль берега Неретвы.
— О! — воскликнул Харрисон. — Как я понимаю, скоро появятся яркие огни Яблоницы?
— Естественно, — откликнулся Петерсен. — Куда же еще может привести эта дорога? Она разветляется сразу за Яблоницей. Но дальше нее, похоже, сегодня мы не поедем. Уже поздно. Даже такие люди, как Черны, нуждаются в отдыхе.