Куда Эме до такой…
Сама девушка начала приходить в себя после получения нового статуса – рабыни. Нет, она ни в малейшей степени не смирилась, отказываясь признавать себя невольницей, но мысли о волнах Босфора из головы выбросила, разве только как о пути бегства домой.
Но вот бежать уже не очень хотелось. Бежать означало потерять надежду оказаться в объятиях любимого. Эме просто раздваивалась.
Одна ее половина смотрела вдаль на воду Босфора или моря с мечтой уплыть на Мартинику, во Францию, в Италию… куда угодно, лишь бы туда, где она будет считаться свободной. Даже рождалась фантазия пробраться во французское посольство, переправиться во Францию и уже оттуда приехать с какой-нибудь миссией в Стамбул, чтобы свободно увидеть Селима.
Но вторая половина грустно констатировала, что это невозможно. Даже если удастся сбежать и добраться до Франции, не оказавшись снова в плену у пиратов, даже если она станет королевой Франции, Селим для нее будет потерян. Единственная возможность принадлежать шехзаде – подчиниться воле его валиде. Какой бы ни была Михришах Султан, Эме ей благодарна, ведь именно султанша купила ее у пиратов и предназначила своему сыну.
Думая о Селиме, Эме ужасалась: а вдруг с ним что-то случится?!
Но Михришах Султан после переезда принялась активно обустраиваться и наводить в Старом дворце свой порядок, чем страшно досаждала не только одалискам, но и евнухам: она командовала, приказывала, распоряжалась… Это означало, что у шехзаде все или почти все хорошо. Будь это не так, едва ли беспокойная валиде занималась своими делами, а не делами сына.
Конечно, Михришах Султан занималась делами сына, она ежедневно посещала Селима в Клетке, за несколько дней переносила ему половину библиотеки (делая вид, что забыла передать еще одну совершенно необходимую шехзаде книгу, причем передать только лично, она навещала запретную территорию так, словно была хозяйкой и там), доставила два сундука с одеждой, множество мелочей, большей частью совершенно ему ненужных, и каждый день передавала сладости, которые Селим тут же раздавал евнухам.
Оставленные почти без присмотра слуги и Эме с Далал жили сами по себе.
После их переезда из Кючюксу во дворец Михришах Султан прошло всего несколько дней, девушка не успела привыкнуть ни ко дворцу, ни к этой стороне Босфора. Азиатская сторона была куда тише и проще. На европейской, где дома Стамбула встали на месте домов бывшего Константинополя либо просто сменили хозяев, вместе с утренним криком муэдзинов начинался шум, заглушить который не могли даже сады дворцов.