Теперь, когда он знал возможности этого чудесного инструмента, план действий был ясен. К чему было тратить месяцы и годы, осматривая Диаспар изнутри? С этой превосходной новой позиции он мог, словно на крыльях, облететь полностью внешний периметр города и сразу же обнаружить любое отверстие, ведущее в пустыню и лежащий за ним мир…
…Олвин оторвал руки от панели управления, обесточил все цепи, и изображение на экране угасло. Несколько секунд он сидел совершенно неподвижно, уставившись на пустой прямоугольник дисплея, целиком занимавший его сознание на протяжении всех этих долгих недель. Он совершил кругосветное путешествие вокруг своего мира. По этому экрану проплыл каждый квадратный дюйм внешней стены Диаспара. Он знал теперь свой город лучше любого его гражданина, за исключением, возможно, Хедрона, но знал и то, что выхода сквозь стены не существует…
Он встал из кресла и подошел к изображению города, которое почти заполнило помещение. Город распростерся у его ног. Он смотрел на него, как бог, и едва замечал, перебирая в уме один за другим шаги, которые теперь следовало предпринять. Он снова очутился в положении, когда ему требовалась помощь, когда только своими силами он был не в состоянии продвинуться вперед. Ему не хотелось в этом признаваться самому себе, но он был достаточно честен и осознал этот неприятный факт. И мысли его с неизбежностью обратились к Хедрону.
…Они договорились встретиться в маленьком круглом дворике неподалеку от Зала Совета. В городе было множество таких вот уединенных местечек, частенько расположенных всего лишь в нескольких шагах от оживленной магистрали, но совершенно изолированных от людской толчеи.
Дворик оказался едва ли более пятидесяти шагов в поперечнике и находился внутри какого-то большого здания. Низкие стены, высотой в половину человеческого роста, разорванные через неправильные интервалы с тем, чтобы через них можно было пройти, создавали достаточное впечатление замкнутости, без чего никто в Диаспаре не мог чувствовать себя совершенно в своей тарелке.
Когда появился Олвин, Хедрон внимательно разглядывал как раз одну из секций стены. Она была выложена хитроумной мозаикой из глазурованных плиток, и узор оказался таким фантастически сложным, что Олвин даже и пытаться не стал читать его.
— Посмотри на эту мозаику, Олвин, — сказал Шут. — Не замечаешь ли ты в ней какой-нибудь странности?
Нет, — бегло взглянув на рисунок, признался Олвин. — Да мне, собственно, все равно…
Хедрон пробежался пальцами по разноцветным плиткам.
— Ты не слишком наблюдателен, — укоризненно проговорил он. — Взгляни-ка вот на эти кромки, видишь, как они закруглены, какую приобрели мягкую форму? Это нечто такое, Олвин, что в Диаспаре можно увидеть крайне редко. Это — изношенность. Я помню те времена, когда рисунок был совсем новым — это было всего восемьдесят тысяч лет назад, в мою предыдущую жизнь. И если я вернусь сюда через десяток перевоплощений, от этих плиток уже мало что останется…