Глубокой ночью Олвин проснулся. Что-то тревожило его — какой-то шепот или что-то вроде этого проникал в сознание, несмотря на нескончаемый рев падающей воды. Он сел и стал напряженно вглядываться в окутанные тьмой окрестности, прислушиваться к пульсирующему грому водопада и более мягким тайным звукам, производимым ночными созданиями. Ничего не было видно. Свет звезд оказался слишком слаб, чтобы осветить многомильные пространства, лежащие в сотнях футов внизу. Только иззубренная линия еще более беспросветной черноты, затмевающая звезды, напоминала о горных кряжах на южном горизонте. Олвин услышал, как в темноте купола его товарищ завозился и тоже сел в постели. Две пары глаз уставились в тайну ночи. Внезапно Хилвар схватил Олвина за руку.
— Гляди! — прошептал он.
Далеко к югу светилась какая-то одинокая точка, расположенная слишком низко к горизонту, чтобы быть звездой. Она была ослепительно белой с едва уловимым фиолетовым оттенком, и, по мере того, как они следили за ней, точка эта стала менять цвет по всему спектру, одновременно набирая яркость, пока глазам не стало больно смотреть.
Затем она взорвалась — казалось, что где-то за краем света рванула молния. На краткий миг горы обрисовались огнем на фоне черного неба. Докатился звучный отголосок далекого взрыва.
Второй раз в своей жизни Олвин испытал страх. Это был не тот страх перед непосредственной угрозой для его «Я», который навалился на него в пещере движущихся дорог. На сей раз это было, скорее, благоговение и изумление перед чем-то неведомым и грандиозным. Он глядел в лицо неизвестности, и ему показалось, что он понял: там, у гор, есть нечто, что он просто обязан увидеть.
— Что это было? — спросил он после долгого молчания.
Пауза оказалась столь длинна, что он повторил вопрос.
— Пытаюсь выяснить, — коротко ответил Хилвар и снова умолк. Олвин догадался, чем он сейчас занят, и не стал мешать молчаливому поиску друга.
Наконец Хилвар разочарованно вздохнул.
— Спят все, — сказал он. — Не нашлось никого, кто смог бы объяснить, что это такое. Надо подождать до утра, если только мне не удастся разбудить ни одного из моих друзей. А мне, честно говоря, не хотелось бы этого делать…
Олвин заинтересовался про себя, что именно Хилвар считал крайним случаем. И только он собрался предположить — не без сарказма, — что увиденное ими вполне стоит того, чтобы кого-то и разбудить, как Хилвар заговорил снова:
— Я вспомнил… Я здесь давно не был и не уверен… Но это, должно быть, Шалмирейн, — Тон у него был извиняющийся.