Они в город, на двух «дождах», двух «студерах» и БТРе, ну а нас разместили, как положено, на довольствие поставили — ждем. На Камчатке в апреле не слишком холодно, не Арктика, температура выше нуля. Вот только горы вокруг напрягали — тут и взлет-посадка с осторожность, особенно в сложных метеоусловиях или ночью, и хрен на вынужденную сядешь, лучше сразу прыгать, если подобьют. Или на воду садиться — так холодно, и штормит, одна надежда на резиновую лодку в аварийном запасе, да на «каталины» и МБР-2, которых из разведчиков перевели в поисково-спасательные. И то, если большая волна, гидросамолет и не сядет и не взлетит — уже позже на Сахалине видел я первую в наших ВВС вертолетную эскадрилью, которая занята была большей частью именно этим — вытаскивали наших сбитых, вывозили в тыл тяжелораненых. Но на Камчатке о таком и не слыхали.
24 апреля с утра нас подняли по тревоге. Слушаем радиосеть — знакомая по Сахалину история, к гавани прорывается японский разведчик. Примем как положено — тут из истребителей, кроме нас, 7-я дивизия сидит, развернутая до четырехполкового состава, один полк на высотных «немцах», три на таких же Ла-11, как мы. Радиоволна истребительной авиации была общая, для всех частей — для лучшего взаимодействия. Отчего не шифровали — ну а как вы представляете, думать над расшифровкой в воздушном бою, когда обстановка меняется ежесекундно?
— Орел-четыре, поднимайте дежурную пару!
— Орел-ноль, не можем, нет горючего!
— Что!? Как нет горючего!!? Да вы *** у меня *** под трибунал *** пойдете!!!
— Нам его только-только подвезли…
— Уроды!!! ***!!! Поднимайте всех кого только можно! Разведчик не должен уйти!
Выхожу в эфир докладываю обстановку — может, в штабе забыли о «чужой» эскадрилье? Укажите цель! Год сейчас не сорок первый, чтобы бестолку метаться в небе, а в худшем случае еще и получить от своих. РЛС тут уже есть, доставили, и штаб вполне может и должен управлять боем!
— Дракон-два, вас понял, взлетайте, в квадрат 56–12.
Отчего-то повелось — у местных, с ТОФ, позывный «птичьи», у нас, бывших ЧФ, «звериные», у СФ «рыбьи», а у балтийцев что? И соответственно, у истребителей — с «хищным» оттенком. Номер мог привязываться к конкретной эскадрилье, или меняться в зависимости от задачи, но «ноль» обычно был, центр наведения. Задача которого, вывести нас в место боя — ну а дальше, не зевай! Ну а местную карту с разбивкой на квадраты уже успели выучить наизусть.
— Орел-ноль, я орел-два, вижу цель. Шесть зеро на встречных!
После мы узнали, что разведчик, одномоторный палубный бомбер, проскочил за хвостом нашей патрульной пары, со стороны солнца. Отчего зевнули на РЛС, это надо думать, трибунал разберется — но тревогу подняли, когда японец был уже над бухтой. Сфотографировал, сволочь, что хотел, развернулся, и на форсаже, пологим пикированием, рванул к границе. И пока наш патруль, те самые «орел-два», садился ему на хвост, самурай был уже над нейтральными водами. Плевать — Нептуну будешь жаловаться, что сбили неправильно — но тут навстречу валится шестерка «зеро», у которых, надо думать, тоже приказ, не допустить перехвата разведчика любой ценой.