Память часто подводила меня, но этот миг я никогда не забывал. Каждый звук, каждую деталь, каждый скрип сине-красной веревки по снегу.
– Чтобы выбираться в подобных ситуациях, есть специальная техника. Это делается с помощью двух прусиков, то есть двух петель из репшнура. Обычно достаточно продеть запястье в петлю, обернуть репшнур вокруг веревки, завязав схватывающий узел, переместить узел вверх по веревке, а потом подтянуться. Затем то же самое проделать со второй петлей. Можно даже подняться на одной руке. Но это теоретически. А в нашей ситуации возникла проблема. Двадцатиметровая веревка висела в пустоте. Руки у нас были в ужасном состоянии, в гораздо худшем, чем сейчас. Мы почти не спали, изрядно вымотались, да к тому же Макс страдал от боли. Даже если бы ему удалось подняться, а у меня хватило сил его вытянуть наверх, что было бы дальше? Как бы он спускался со сломанной ногой?
Эта боль, так глубоко запрятанная и такая до странности реальная, жгла мне губы.
– Время тянулось бесконечно, прежде чем Макс сделал первое движение. Ему надо было вытащить репшнур из сумки со снаряжением и навязать узлы обмороженными руками. Поверь мне, в такой ситуации время тянется бесконечно. А я сидел на краю пропасти, и мне не было особенно больно, разве что рукам и ляжкам. Но пошевелиться я не мог. Я и сам был пойман в ловушку висевшим на мне телом Макса. Оставалось только ждать, что как-нибудь само все уладится. За эти минуты и часы в моем мозгу пронесся рой самых странных мыслей. И самая первая из них была: я жив и умирать не собираюсь. Макс может умереть, но не я. На худой конец…
Я безотчетно поднес руку к куртке:
– Есть один предмет, который любой альпинист в мире имеет при себе и днем и ночью.
– Нож…
– У меня был складной нож, маленький, но резал он великолепно. Я вынул его из кармана, зубами раскрыл лезвие и положил рядом. Он, как добрый приятель, придавал мне уверенности. В ушах у меня все время звучал смех Франсуазы, и мне становилось страшно. Перед глазами вертелось ее лицо… То она смеялась, то вдруг в следующую секунду я замечал, что она вся покрыта синяками и кровоподтеками… Странные были синяки… А еще в какие-то моменты нож вдруг принимался со мной разговаривать. Клянусь, он в самом деле разговаривал. Я не сошел с ума… Он со мной говорил… Такие галлюцинации бывают на большой высоте. Или в подземелье.
Я выдохся и больше не мог говорить. Все эти картины жгли мне мозг. Мишель буквально прилип ко мне.
– «Убийца». Этот ножик тебе поведал, что как раз самое время пустить его в ход? И расквитаться за удары ледорубом? А заодно и получить женщину, которую иначе ты никогда не получишь. Идеальное убийство…