Из интервью одного из величайших альпинистов Рейнгольда Месснера, данного им Жонатану Тувье для журнала «Внешний мир»
Мне приходилось видеть отмороженные пальцы. Поначалу они похожи на вулканическую породу, а потом, и достаточно быстро, – на куски угля. Я поставил на огонь кастрюлю со льдом, который собрал с земли.
– Быстро накройся спальником и растирай ноги, – сказал я ему. – Их надо оживить. Когда ты перестал их растирать?
– Я… Ничего я не знаю, холера в бок! Ну почему? Почему это все на меня свалилось?
Фарид повиновался и оделся в мгновение ока, все время повторяя: «Что же со мной будет?» Наверное, нет ничего более страшного, чем видеть, как разрушается твое тело, как оно замерзает и уже как будто тебе не принадлежит. Пятью минутами позже парень опустил ступни в теплую воду, прямо в кастрюлю. Кожа, похожая на черствый хлеб, размякла, и тут пришла боль. Фарид закричал. Мишель снял свои теплые носки:
– Чтобы подпитать кожу и спасти ее от некроза, нужно масло. Растирай ноги непрерывно и надень мои носки вдобавок к своим. Это замедлит обморожение.
Мишель надел ботинки на босу ногу. Я схватил его за руку:
– Это необдуманный поступок. Ваши ботинки не подбиты мехом, и вы можете оказаться в положении Фарида.
– Знаю, в том-то и дело, что знаю. – И он посмотрел на меня тяжелым взглядом.
Ничего больше не говоря, он поднял шприц, лежавший у стенки палатки, вытащил иголку и отломил у нее пластиковый кончик. Потом принялся вытаскивать нейлоновую нить из края спальника. И вытащил около метра, чертыхаясь, когда мешал шов и нитка не давалась. Потом взял налобник, подключил его к синему баллончику и ушел куда-то за красную линию, ничего не сказав и даже не посмотрев в мою сторону. Фарид, морщась, нажимал на ступни, ставшие заметно мягче.
– Куда это он? Иголка, нитка… И потом… ты слышал его рычание? Прямо как дикий зверь.
– Это-то меня и пугает.
Фарид поднял глаза к потолку палатки, а я разминал ему ступню.
– И как это он свалился, тот сталактит? Упал прицельно на мой окурок. Думаешь, это все случайно? Или… или Оно нас наказывает? Я не хочу… чтобы мне отрезали ноги, ёшкин кот!
Я огляделся. Острый камешек, которым я делал зарубки, исчез, – видно, Мишель забрал его с собой. Я застегнул палатку: так я чувствовал себя увереннее. У меня за плечами пятьдесят лет жизни, и страшно мне гораздо больше, чем этому мальчишке.
– Надо было раньше сказать нам про ноги.
– А что бы это изменило? Не думаю, что Мишель отдал бы мне носки, если бы я не спас ему жизнь.
– Я бы мог отдать тебе свои. И мы бы постоянно растирали ноги и руки.