– Он быстро вернется.
Мишель очень нервничал. Скрестив руки и опустив голову, он непрерывно вышагивал взад-вперед. Я знал, о чем он думает, и видел, куда он смотрит: на револьвер, лежавший между пещерой и красной линией. Я загородил ему дорогу:
– Он вернется, нет никаких оснований беспокоиться. А когда он снова будет с нами, я его привяжу к себе цепью, и он никому больше не будет надоедать.
Я лихорадочно соображал, что делать. Времени было в обрез, дело шло к развязке, о которой я боялся даже подумать.
– Вы уверены, что не сможете забрать баллоны с газом?
– Конечно. Они в глубине галереи, за трупом. И потом, я не смогу больше копать. Это стало опасным.
Я наклонился и встряхнул маленький газовый баллончик, прикрепленный к горелке:
– Он наполовину полон. Мы…
– А я бы сказал, что он наполовину пуст.
– Ничего страшного, подождем. Я подсчитал, можно вскипятить еще десять кастрюль для питья и накрошить туда цедру, а для экономии не будем пока мыться.
– Пока – это сколько дней? И ты думаешь, мы продержимся без еды еще несколько дней? Уже пять проклятущих черных ночей, как у нас в брюхе пусто!
Мишель подошел к Фариду и положил ему руку на плечо:
– Решение очень простое. Спроси у Фарида.
Фарид старался не смотреть мне в глаза.
– И правда, очень простое, – сказал он. – И оно позволит нам справиться сразу с несколькими проблемами. Газ… разборка завала… Питание…
– И еще холод, – добавил Мишель. – Лично я думаю о руках и ногах Фарида. Если сейчас ничего не сделать, то будет очень плохо. И у тебя ноги без носков. А теперь представь себе теплые меховые рукавицы и носки, их вполне можно скроить и…
Я бросился на него и вцепился в его пуховик:
– Ты с самого начала думал только о себе! Ты не тронешь мою собаку!
Мы сцепились. Мишель с силой оттолкнул меня и поправил рукава.
– Предлагаю проголосовать. У нас ведь демократия, даже в подземелье, правда? Нас трое, подсчет голосов будет простым. Никаких отступлений от правил. Кто за то, чтобы прикончить собаку?
У него не выйдет отобрать у меня Пока, моего всегдашнего товарища. Когда-то я боролся за его жизнь вопреки всему. В последнем проблеске надежды я бросился к Фариду и принялся его умолять на коленях. Никогда бы не подумал, что способен на такое. Я был в Гималаях, на Килиманджаро, я видел мир сверху, мне все было нипочем… И я стоял на коленях перед двадцатилетним мальчишкой, которого почти не знал.
– Не надо, пожалуйста. Ведь ты же знаешь нашу историю. Ты знаешь, как много он для меня значит. Я должен вернуть его дочери. Умоляю тебя. Давай подождем хотя бы, пока не кончится баллон с газом.