У Анни был смущенный вид.
— Ничего, подождет, — спокойно произнес Гамаш. — Ты ведь хотела что-то мне сказать?
В комнату заглянул Жан Ги:
— Ответить? — Он улыбнулся Анни, но тут же перевел взгляд на старшего инспектора.
— Будь добр. Я подойду через минуту.
Гамаш повернулся к дочери, но тут в гостиную вошел Дэвид, и Анни снова надела маску, которую носила на людях. Эта маска не слишком отличалась от той, что она носила дома. Разве что выражение уязвимости было менее заметно. И у ее отца промелькнула мысль: зачем ей понадобилась эта маска в присутствии мужа?
— Произошло убийство, сэр, — прошептал инспектор Бовуар, остановившись в дверях.
— Oui, — сказал Гамаш, глядя на дочь.
— Иди, папа. — Она махнула рукой, не прогоняя его, а освобождая от необходимости выслушать ее.
— Придется идти. Ты не хочешь прогуляться?
— Там льет как из ведра, — со смешком сказал Дэвид.
Гамаш искренне любил своего зятя, но иногда тот мог бы проявлять больше чуткости. Анни тоже рассмеялась:
— Нет, папа, правда, в такую погоду даже Анри не стал бы гулять.
Анри вскочил и побежал за своим мячиком. Два произнесенных одно за другим знаковых слова «Анри» и «гулять» произвели ожидаемое действие: сработал непреодолимый собачий инстинкт.
— Ну что ж, — сказал Гамаш, когда немецкая овчарка прыжком вернулась в комнату. — Мне нужно на работу.
Он выразительно посмотрел на Анни и Дэвида, потом на собаку. Смысл его взгляда не ускользнул даже от Дэвида.
— О боже, — добродушно проговорил тот и, встав с мягкого дивана, отправился вместе с Анни на поиски поводка и ошейника Анри.
* * *
К тому времени как старший инспектор Гамаш и инспектор Бовуар прибыли в Три Сосны, местная полиция уже перекрыла доступ в бистро, и местные жители толклись рядом под зонтиками, глазея на старое кирпичное здание — место проведения стольких торжеств и вечеринок. Теперь оно стало местом преступления.
Когда Бовуар выехал на дорогу, ведущую под уклон в деревню, Гамаш попросил его остановиться.
— Что-то случилось? — спросил инспектор.
— Просто хочу посмотреть.
Сидя в теплой машине, двое мужчин под неторопливые взмахи дворников разглядывали деревню. Перед ними был деревенский луг с прудом и скамьей, клумбами роз и гортензий, поздноцветущих флоксов и алтея. А в конце луга, соединяя его и деревню, стояли три высокие сосны.
Гамаш обвел взглядом дома, приютившиеся в долине. Тут были траченные временем, обшитые вагонкой коттеджи с широкими крылечками и плетеными стульями. Тут были сложенные из плитняка домишки, построенные столетия назад первыми поселенцами, которые расчистили эту землю и извлекли из нее этот камень. Но большинство домов в долине были из розового кирпича, их построили лоялисты,