Оливье повернулся, на его губах играла улыбка, словно он убедил себя в том, что они, вероятно, не сделают этого. Старший инспектор улыбнулся ему в ответ, однако улыбка не коснулась его задумчивых глаз. Оливье провел их в заднюю комнату, окно которой выходило на речушку Белла-Беллу, показал на стулья вокруг обеденного стола и сел сам.
— Чем могу помочь?
Сердце бешено колотилось в его груди, руки были холодны и онемели. Он больше не чувствовал конечностей, и перед глазами мелькали мушки. Дышал он с трудом, голова у него кружилась.
— Расскажите нам о человеке, который жил в хижине, — обыденным тоном проговорил старший инспектор. — Я имею в виду убитого.
Он сложил руки на груди, устраиваясь на стуле. Ни дать ни взять собеседник за обедом, который хочет выслушать вашу историю.
Оливье понимал, что выхода нет. Он знал об этом с того самого момента, как увидел Отшельника на полу бистро. Он видел, как сходит на него лавина, все набирая и набирая скорость. Убежать Оливье не мог. Не мог уйти от неизбежного.
— Он был одним из первых моих клиентов, когда мы с Габри переехали в Три Сосны.
Слова, которые он держал в себе так долго, прозвучали. Гнилые слова. Оливье удивился, что из его рта не пахнуло тлением.
Гамаш чуть кивнул, словно помогая Оливье.
— У нас тогда был магазин антиквариата. Я еще не превратил его в бистро. Мы арендовали помещение наверху и жили там. Это было ужасно. Все набито старьем, всюду грязь. Кто-то залепил штукатуркой все, что было изначально. Но мы работали не покладая рук, чтобы вернуть помещению первоначальный вид. Мы провели здесь всего несколько недель, когда он пришел. Он был не тот человек, которого вы видели на полу. Тогда еще нет. Ведь это произошло много лет назад.
Перед глазами Оливье снова возникло прошлое. Габри был наверху — очищал балки и штукатурку, обнажая великолепные кирпичные стены. Каждая находка поражала больше предыдущей. Но ничто не могло по силе воздействия превзойти того радостного ощущения, что они обрели дом. Место, где они могли наконец обосноваться. Поначалу они так были заняты обустройством, что на деревню особо и не обращали внимания. Но деревня медленно — неделя за неделей, месяц за месяцем — открывалась перед ними.
— Я все еще организовывал бизнес, и вещей у меня было мало — так, пустяки, собранные за многие годы. Я всегда мечтал открыть магазин антиквариата, с самого детства. И тут подвернулась такая возможность.
— Она не просто подвернулась, — тихо сказал Гамаш. — Вы ее создали своими руками.
Оливье вздохнул. Он должен был догадаться, что Гамаш все раскопает.