Опять это слово — сокровище.
— Ты не спрашивал про его жену — Шарлотту?
— Спрашивал. Они долго прожили вместе, но зарегистрировали брак только на его смертном одре. Она умерла несколько лет назад. Никакого потомства они не оставили.
Гамаш задумчиво кивнул. Потом снова обратился к агенту Морену:
— Я хочу, чтобы ты поинтересовался местным чешским сообществом, в особенности Парра. Узнай об их жизни в Чехословакии. Как они смогли уехать оттуда. С кем были знакомы. Где их семья. В общем, всё.
Он повернулся к Бовуару:
— Я уезжаю на день в Монреаль поговорить с суперинтендантом Брюнель и еще проверить кое-какие наводки.
— D’accord. Как только Морен получит какую-нибудь информацию о Парра, я туда схожу.
— Не ходи один.
— Хорошо.
Гамаш нагнулся и поднял скомканный клочок бумаги с пола возле стола Бовуара. Он развернул его и прочел: «будто в разгар твоего кошмара».
— «Будто в разгар твоего кошмара», — повторил он, передавая бумажку Бовуару. — И что, по-твоему, это значит?
Бовуар пожал плечами и открыл ящик своего стола. Там лежали скомканные бумажки.
— Я нахожу их повсюду. В кармане куртки, прилепленные к двери моего номера утром. Эта была приклеена к компьютеру.
Гамаш залез в ящик его стола и наугад взял одну из бумажек.
будто божество, убивающее ради удовольствия,
может и исцелять.
— И они все в таком роде?
Бовуар кивнул:
— Каждая последующая дурнее предыдущей. И что я должен с ними делать? Она разозлилась, потому что мы отобрали у нее помещение пожарной дружины. Может быть, ограничить ее перемещения в судебном порядке?
— Ты имеешь в виду восьмидесятилетнего лауреата премии генерал-губернатора? Хочешь таким образом запретить ей писать тебе стихи?
При подобной формулировке получение судебного ограничения казалось маловероятным.
Гамаш снова посмотрел на скомканные листки бумаги, похожие на градины.
— Ну, я уезжаю.
— Спасибо за помощь, — сказал ему вслед Бовуар.
— De rien,[74] — помахал рукой Гамаш и вышел за дверь.
* * *
Всю дорогу до Монреаля Гамаш и Клара говорили о жителях Трех Сосен, о людях, приезжающих летом, о Жильберах, которые, по мнению Клары, теперь, вероятно, останутся.
— Старик Мюнден и Шарль вчера были в деревне. Старик очень надеется на Винсента Жильбера. Он явно знал, что именно Винсент и был в лесу, но не хотел ничего говорить.
— Как он мог его узнать?
— «Бытие», — пояснила Клара.
— Да, конечно, — сказал Гамаш, выезжая на Монреальское шоссе. — Ведь у Шарля синдром Дауна.
— После его рождения Мирна подарила им экземпляр «Бытия». Они прочли эту книгу, и их жизнь изменилась. Эта книга изменила жизнь многих. Мирна говорит, что Жильбер — великий человек.