— Ну, я просто подумала, что вы знаете…
Ее голос смолк. Нет, она не могла сделать это. Она подумала, что это, вероятно, знак Господень и она не должна говорить ничего. И что она делает из мухи слона?
— Да нет, ерунда. — Она улыбнулась. — Просто подумала, что нужно назвать вам его имя.
К счастью, она сообразила, что Фортен привык иметь дело с художниками, которые либо пьяны, либо тронулись умом, либо накачались наркотиками. Клара, вероятно, причастилась и того, и другого, и третьего. Должно быть, она казалась ему блестящим художником, но несколько съехавшим с шариков.
Фортен подписал чек и оставил, как заметила Клара, очень большие чаевые.
— Я его помню. — Фортен повел ее через ресторан с его темным деревом и запахом травяного чая. — Это тот, который пидор.
* * *
Они разглядывали буквы. Чем больше они смотрели, тем меньше видели в этом смысла, что тоже имело определенный смысл.
— Есть еще какие-нибудь предложения? — Жером поднял голову от стола.
Гамаш пребывал в полном недоумении. Он был уверен, что они на правильном пути, что «Шарлотта» — именно то слово, с помощью которого можно сломать этот шрифт. Он задумался на несколько секунд, вспоминая подробности дела.
— Уолден.
Он знал, что хватается за соломинку. И конечно, это слово тоже ничего не дало.
Ничего, ничего, ничего. Что же он упустил?
— Ну, я продолжу попытки, — сказал Жером. — Может быть, это и не шифр Цезаря. Есть куча других кодов.
Он обнадеживающе улыбнулся, и старший инспектор испытал то, что, вероятно, чувствовали пациенты доктора Брюнеля. Новости были нерадостные, но он видел перед собой человека, который не собирался сдаваться.
— А что вы можете мне сказать об одном из ваших коллег — Винсенте Жильбере? — спросил Гамаш.
— Он не был моим коллегой, — раздраженно сказал Жером. — И не был коллегой ни одному из тех, кого я помню. Он не мог выносить глупцов. Вы не замечали, что подобные люди всех считают глупцами?
— Настолько все плохо?
— Жером реагирует так раздраженно только потому, что доктор Жильбер считал себя богом, — сказала Тереза, присаживаясь на подлокотник кресла мужа.
— Работать с такими трудновато, — сказал Гамаш, которому и самому пришлось поработать с несколькими «богами».
— Нет-нет, дело не в этом, — улыбнулась Тереза. — Жером раздражается потому, что настоящим богом он считает себя, а Жильбер не хотел коленопреклоняться перед ним.
Они рассмеялись, но прежде остальных улыбка сошла с лица Жерома.
— Винсент Жильбер очень опасный человек. И я думаю, у него действительно комплекс бога. Он страдает манией величия. Очень умен. Эта книга, которую он написал…