— Bonsoir, — нервно поздоровался Габри.
Он посмотрел на Винсента Жильбера. Воспитанный в католической вере, Габри провел бесконечные часы в церквях, где на витражных окнах были показаны мученические жизни и величественные смерти святых. Отойдя от церкви, он взял с собою одно: уверенность в том, что святые были хорошими ребятами.
— Что вы хотите? — спросил Марк Жильбер.
Он, его жена и мать стояли у дивана, образуя полукруг. Его отец, словно космический спутник, находился на отдаленной орбите. Габри ждал, что Винсент Жильбер успокоит сына, скажет, что гостя нужно встречать вежливо. Урезонит его.
Жильбер-старший молчал.
— Итак? — сказал Марк.
— Я приношу извинения, что не пришел познакомиться с вами раньше.
Марк фыркнул:
— Тут уже приезжал «Уэлкам вэгон»[77] и оставил нам посылочку.
— Марк, прошу тебя, — сказала Доминик. — Он наш сосед.
— Не по нашему выбору. Будь это в его власти, нас бы давно уже здесь не было.
И Габри не стал это отрицать. Это было верно. Их неприятности начались с появлением Жильберов. Но вот они обосновались здесь, и теперь что-то нужно было сказать.
— Я пришел извиниться, — сказал он, стоя в свой полный рост в шесть футов один дюйм. — Мне жаль, что я не сумел оказать вам надлежащее гостеприимство. И примите мои извинения в связи с подброшенным телом.
Да, это явно было неубедительно, как он того и опасался. Но по меньшей мере, он надеялся, что голос его звучал искренне.
— А почему сюда не пришел Оливье? — спросил Марк. — Не вы это сделали — с чего это вы извиняетесь?
— Марк, ну в самом деле, — сказала Доминик, — ты разве не видишь, как ему трудно это дается.
— Не вижу. Возможно, его подослал Оливье в надежде, что нас удастся убедить не подавать заявления в суд. Или не говорить всем, какой он псих.
— Оливье не псих, — сказал Габри, чувствуя, как у него начинает все дрожать внутри. — Он замечательный человек. Вы просто его не знаете.
— Это вы его не знаете, если говорите, что он замечательный. Разве станет замечательный человек подбрасывать труп в дом соседа?
— И это говорите вы!
Они встали друг против друга.
— Я не подбрасывал тело в частный дом, где оно могло до смерти напугать хозяев. Вот ведь в чем ужас.
— Оливье был спровоцирован на это. Он пробовал завязать с вами дружбу, когда вы только здесь появились, но потом вы попытались переманить наш персонал и открыть этот огромный отель и спа-салон.
— Десять номеров — что тут огромного?
— В Монреале — да, это капля в море. Но здесь у нас маленькая деревня. Мы долгое время жили себе тихо-спокойно. Вы приехали, и все это закончилось. Вы не сделали никаких попыток вписаться в нашу жизнь.