Но Старик Мюнден все равно делал то, что делал. Необычно для молодого человека в нынешнее время.
— Чем мы можем помочь? — спросила Жена, дружелюбно улыбаясь.
У нее были очень темные короткие волосы и большие задумчивые глаза. Одежда на ней была многослойная и казалась одновременно удобной и богемной. Мать-земля замужем за плотником, как-то так.
— У меня к вам несколько вопросов. Но сначала расскажите мне про вашу мебель. Она великолепна.
— Merci, — слегка поклонился Мюнден. — Большую часть года я делаю мебель, чтобы продать ее на ярмарке.
Гамаш провел своей большой ладонью по ровной поверхности комода:
— Великолепная полировка. Пользуетесь парафином?
— Нет, мы пока не хотим, чтобы наша мебель возгоралась, — рассмеялся Старик. — Парафин — легковоспламеняющееся вещество.
— Тогда, наверное, морилкой?
Красивое лицо Старика Мюндена сморщилось в улыбке.
— Вы, вероятно, приняли нас за «ИКЕА». Дешево и сердито, — пошутил он. — Нет, мы пользуемся пчелиным воском.
«Мы», — подумал Гамаш. Он наблюдал за этой молодой парой всего несколько минут, но успел понять, что они представляют собой сплоченную команду.
— И много удается продать на ярмарке? — спросил он.
— Это все, что осталось, — сказала Жена, показывая на несколько изысканных предметов.
— Все это будет продано сегодня к окончанию ярмарки, — заявил Старик Мюнден. — Потом нужно будет начинать все сначала. Осень — важная часть года, в это время идешь в лес и ищешь дерево. Большую часть работы я делаю зимой.
— Я хотел бы посмотреть вашу мастерскую.
— В любое время.
— Как насчет сейчас?
Старик Мюнден уставился на Гамаша, а тот на него.
— Сейчас?
— С этим есть какие-то трудности?
— Понимаете…
— Ничего страшного, Старик, — сказала Жена. — Я тут присмотрю за всем. А ты поезжай.
— Если не возражаете, мы возьмем с собой Шарля, — сказал Старик Гамашу. — Жене будет трудно управляться с ним и с клиентами.
— Я настаиваю на том, чтобы он поехал с нами, — сказал Гамаш, протягивая руку мальчику, который ухватился за нее без всяких колебаний.
Гамаш почувствовал укол в сердце, когда он понял, как важен для родителей этот мальчик, какой ценностью он навсегда останется для них. Ребенок, который живет в постоянном состоянии доверчивости.
И как трудно будет родителям защитить его.
— Я за ним присмотрю, не волнуйтесь, — сказал Гамаш Жене.
— Я не за него беспокоюсь, а за вас, — возразила она.
— Прошу прощения, — сказал Гамаш, протягивая ей руку. — Не знаю вашего имени.
— Вообще-то, меня зовут Мишель, но все называют меня Жена.
Рука у нее была жесткая, мозолистая, как и у мужа, но голос был красивый, полный теплоты. Это голос немного напомнил ему Рейн-Мари.