— Он сам сказал.
Совершенно сбитая с толку, Дженни повернулась и крепко взяла тетку за плечи.
— Тетушка Элинор, повторите мне точно, что папа сказал!
— Нынче, когда я приехала позже, чем ждали, — отвечала она, опустив узенькие плечики, — так и знала, что найду его раздосадованным, причем в высшей степени несправедливо — я ведь не виновата в проливных дождях на западе. Как тебе известно, в это время года…
— Тетушка Элинор, — проговорила Дженни грозным предупреждающим тоном, — что сказал папа?
— Прости меня, детка. Я так долго жила без человеческой компании, накопила столько тем для разговоров, не имея, с кем побеседовать, что, признаюсь, не в силах остановиться. На окно моей спальни в Гленкарине частенько садились два голубя, и мы болтали втроем, хотя, разумеется, голуби мало что могут сказать…
В сей ужаснейший момент своей жизни Дженни затряслась от неудержимого хохота, обняла удивленную крошечную женщину, а смех рвался из груди, и на глазах от изнеможения и страха выступили слезы.
— Бедная детка, — посочувствовала тетушка Элинор, похлопывая Дженни по спине. — Ты в таком беспокойстве, а тут еще я. Ну так вот, — продолжала она, помолчав и подумав, — нынче вечером за ужином твой папа сказал, чтобы я и не думала сопровождать тебя, но могу оставаться до конца бракосочетания, ежели пожелаю. — Руки ее, обнимавшие Дженни, упали, она удрученно плюхнулась на кровать со страдальческим выражением на старом милом лице. — Я бы на все пошла, чтобы не возвращаться назад, в Гленкарин. Понимаешь, там так одиноко.
Дженни, кивая, опустила ладонь на пепельно-белые волосы, нежно погладила сияющую корону, вспоминая прошлые времена, когда тетушка с суетливой деловитостью вела свое собственное огромное хозяйство. Очень уж несправедливо, что насильственное уединение вместе с пронесшимися годами так изменили отважную женщину.
— Завтра я буду просить его переменить решение, — сказала она усталым голосом. Долгий мучительный день притупил ее чувства, утомление подкатывалось тяжелым сокрушительным потоком. — Когда он поймет, как мне хочется видеть вас рядом, — со вздохом сказала она, вдруг страстно желая удобно улечься в свою кровать, — непременно смягчится.
Почти на каждом шагу от большого зала до кухонь на полу лежали спящие гости и измученные слуги, свалившиеся там, где сумели найти местечко на жестких камнях. По замку, вздымаясь и опадая, прокатывались бурные волны нестройного храпа.
Непривычная к подобным звукам, будоражащим темную безлунную ночь, Дженни заворочалась, оторвала щеку от подушки и открыла глаза, обеспокоенная в сонном оцепенении каким-то незнакомым шумом или движением в комнате.