«Ы-ы-ы! – сипло взвыл он, будто ошпаренный, вертясь волчком и топая ногами в меховых сапогах. – Воды-ы-ы!»
Ребята держались за бока при виде его нелепых телодвижений, а бабушка с квохчущим смешком ответила:
«Так это водичка и была, родимый! Талая, снеговая».
Вода в кадушке была точно холодной – Цветанка даже на всякий случай проверила пальцем, но волхв выл, как будто сунулся в крутой кипяток. Это что ж выходит: непростая она – водичка из-под масленичной куклы-то?…
«Изничтожу вас, – бешеным котом орал волхв, держась за багровое лицо. – Сегодня же всё станет известно посаднику… Ох, полетят ваши головы с плеч!»
«Ничего ты никому не доложишь, – улыбнулась бабушка, ничуть не пугаясь его угроз. – Весна красна тебе не даст слова злого сказать, доноса подлого сделать…»
«Ещё как доло… – начал волхв, но подавился, будто что-то изнутри заткнуло ему глотку. – Ф-ф-тьфу!»
Изо рта у него вылез свёрнутый в трубочку блин и шлёпнулся на пол. Старик вытаращился на него, как на какого-то мерзкого ползучего гада. Новая попытка заговорить закончилась исторжением ещё одного блина.
«Так-то, касатик, – посмеивалась бабушка. – И так будет всякий раз, когда ты попытаешься возвести на кого-нибудь поклёп али убить вздумаешь…»
Встряхнув опалённой бородой, волхв воздел руки к потолку снова, но вместо заклинания изо рта вылетело сразу пять блинов, и шаровая молния не получилась. А вместо бабушки у стола стояла светлоокая лесная дева в зелёном плаще и серёжках из ольховых шишечек, улыбаясь чуть насмешливо и торжествующе сквозь прищур длинных ресниц… Брр! Цветанка встряхнула головой, проморгалась – и наваждение растаяло, как масло на блине. Посрамлённый волхв злобно погрозил бабушке кулаком и устремился прочь из дома, громко хлопнув дверью. В окно можно было увидеть, как он в своём мохнатом плаще размашисто шагал по расчищенной в снегу тропинке, продолжая страдать блиноизвержением: все попытки отплеваться приводили к тому, что блины вылетали из его рта пачками, густо усеивая снег.
Ребята тем временем, оправившись от испуга, надрывали животы от хохота.
«Ловко ты его, бабуся! Теперь он и рта раскрыть не посмеет!»
Со скрежетом ползли когти Марушиной тени по земле, оставляя в снегу глубокие борозды-ручьи. Весна пришла и присела на завалинку, окидывая двор и улицу тёплым взглядом, и казалось, что бабушка вела с нею, невидимой, долгие безмолвные разговоры. Задумчивая улыбка иногда проступала сквозь её морщины, а веки, отяжелевшие от тепла, дремотно смыкались. Однажды Цветанка присела рядом, рассказала о видении лесной волшебницы и всё-таки спросила бабушку: