«Вот дрянь! – злобно блеял тот. – Не уйдёшь! Вытащу за шкирку!»
Раздевшись до подштанников и вскрикивая от холода, он полез в воду.
«Паршивка! Какая ж она пуховая? Это ж чистый лёд! Но я тебя всё равно достану!»
«Попробуй, достань… Если сможешь!» – звонким хлыстом вспорол речную тишину смех Цветанки.
Не весёлый это был смех: девочку трясло от холода и ужаса, который взъерошенным зверем вцепился в плечи, мешая плыть. Что есть сил баламутя воду ногами, она боролась, рвалась сквозь воду, а сзади наступал Гойник, загребая длинными худыми ручищами. Только отчаянный жар в груди спасал её, лишь он был источником сил в закоченевшем теле.
«Ну как, хорька своего похотливого поостудил?» – издевательски крикнула она сквозь зубную дробь.
«Ах ты… поганка! – фыркал и отплёвывался Гойник. – Так ты меня надуть вздумала? Заманила, распалила, а потом – серпом по яйцам? Нет, милушка моя… Тебе это с рук не сойдёт! Этим же утром все знать будут, что ты – девка… А более того… я всем расскажу, как сегодня ночью пялил тебя немилосердно, как шмару последнюю!»
«Ничего… и никому… ты уже не расскажешь!» – крикнула Цветанка, направляясь к берегу.
«Ещё ка… ка-а-ак расска… расскажу! – Гойник начал выбиваться из сил, шумно пыхтел и неуклюже бился в воде, словно в один миг потеряв все навыки плавания. – Опозорю на весь город… Пущу дурную славу! Ты со стыда удавишься, дрянь маленькая…»
Его глаза бешено выпучились, лицо неузнаваемо перекосилось. Дёргаясь и хрипя, заглатывая воду, он беспомощно бился, старался выплыть, но телом его овладели судороги. Цветанка тем временем уже выбралась на берег, скрюченная в баранку от холода. Посиневшими руками она нашарила свои портки, натянула их, схватила чуни и рубаху. Нечеловеческие, пронзительно-высокие вопли, похожие на лошадиное ржание, заставили её обернуться. Гойник шёл ко дну: тело не слушалось его, сведённая судорогами грудь не могла дышать. Дёрнувшись ещё пару раз, он скрылся под водой.
Вспомнив, что забыла шапку в кустах, Цветанка вернулась за ней. Надавив на корень языка, она вызвала рвоту. Вышло из неё немного: она просто перестраховывалась, ибо от пирожка откусывала лишь тесто, не трогая начинку, а в брагу только окунула губы, для внешней достоверности сделав несколько пустых глотательных движений. Выплеснув остатки напитка и закопав не съеденные пирожки, она рванула домой.
Тело разгорелось на бегу, дыхание сбилось, ноги подкосились, и Цветанка упала в траву. Тут же вскочив, она продолжила бег. На пустынных улицах спящего города только перегавкивались собаки, будто разнося новость: Гойник утоп, а помогла ему в этом она, Цветанка. И её счастье, что люди не понимали собачьего языка…