Штык вошел прямо в сердце чекисту, он успел ухватиться за него рукой, но сознание померкло, и Нестеренко, широко раскрыв глаза, замер.
Петр по дороге в казарму, видел возле двора телегу и наскоро сконструировав, накинул самодельный хомут на шею коня, на котором прискакал убитый Нестеренко. В телегу сжили все оружие, в том числе и пулемет и двинулись в сторону казармы. Чтобы не быть замеченными, подъехали с другой стороны. В конюшне планировали разжиться лошадьми.
Возле крыльца стоял часовой, изредка оглядываясь вокруг.
— Боец, не спать на посту, — сказал Михеев, выходя из темноты. Солдат вскинул винтовку и скомандовал:
— Стой! Кто идет? Пароль!
— «Буря».
— «Затишье», — ответил часовой и, опустив винтовку, отдал честь.
— Оперуполномоченный из Томского горотдела, капитан Иванов, — назвал себя Илья, — позови мне командира отделения, да только тихо, не разбуди бойцов.
— Слушаюсь, товарищ капитан, — боец кинулся исполнять приказ. Из-за угла показались, вооруженные до зубов мужики.
— Что будем делать? — спросил Мирон Илью.
— Петро, сходи во внутренний двор, возьми в конюшне коней и упряжь. Посмотри в гараже бензин, только быстро — одна нога здесь, другая там.
— Ты хочешь поджечь казарму? — удивленно спросил Михаил Берестов.
— У нас неравные силы для боя, когда-нибудь, мы еще померяемся ими, но не сейчас. Вы согласны со мной?
Мирон и Михаил кивнули.
Сержант вышел на крыльцо и не успел приложить руку к фуражке, как сильная рука зажала ему рот, и штык-нож вошел в грудь. Бойца — часового сокрушительным ударом в голову, уложили рядом с его командиром. Затащив обеих внутрь деревянной казармы, подперли дверь. Балагурзин оторвал полоску ткани от рукава рубахи и, подойдя к телеге, пальцем собрал вокруг оси мазут, затем начертил на тряпице какой-то знак и повязал на столбе возле калитки во двор казармы.
— Что ты сделал? — удивленно спросил Илья и разглядел на тряпке изображение стрелы.
— Такой знак присутствовал на знамени моей казачьей сотни, когда я служил под командованием атамана Семенова. Пусть знают, что мы живы, и готовы снова сразиться с большевиками.
Михеев покачал головой и, улыбнувшись, сказал:
— Как мало знаю я о тебе.
Без труда отыскали кладовую с продуктами и быстро погрузили мешки на телегу. Вывели на улицу двух, запряженных лошадей.
Нашелся бензин, его тут же ведрами растаскали и облили стены. Пока Петр запрягал коня, все были готовы к отъезду.
— Да простит нас Господь, — перекрестился Берестов и кинул горящую спичку в лужицу бензина. Огонь ручейком побежал к казарме, через секунды превратив ее в огромный пожар.