— Где ключ от сейфа? — спросил Илья.
— На этажерке, под статуэткой товарища Сталина.
— Ишь ты, тяжелая — улыбаясь, сказал Мирон, и бросил ключи Илье. Он ловко подхватил их и открыл сейф. Вытащил все бумаги и попросил Петра и Михаила, чтобы они очистили до основания сейф, там лежали деньги, оружие и в мешочке какие-то металлические вещицы. Вытряхнув на стол содержимое мешочка, все увидели золотые украшения: кольца, цепочки, серьги.
— Что скотина, людей грабил? — со злостью произнес Мирон.
— Это улики, взятые с места преступления, — оправдывался Нестеренко.
— А это что, тоже улики? — Мирон взял из кучки золотые коронки и замахнулся для удара. Илья сдержал его.
— Не сейчас. Хорошо?!
У Балагурзина заходили желваки, но он опустил руку и согласно кивнул.
— Сколько арестованных людей было отправлено в Томск? — допрашивал Илья.
— Точно не знаю, но очень много.
— Кто в Михеевке на тебя работает, кто пишет тебе доносы?
— Там в документах найдете все.
— Где находится склад с продовольствием?
— Во внутреннем дворе, где расположена кухня.
— Возле казармы на посту часовой стоит?
— Да.
— Назови пароль.
— «Буря».
— Отзыв.
— «Затишье».
— Ты принимал участие в расстреле мирных жителей?
— Нет, их отвозят в следственную тюрьму, я не имею таких полномочий.
— Врешь собака, мы знаем, как некоторые из арестованных не доходят до тюрьмы. Откуда у тебя коронки с зубов? С мертвых уже срывали или живьем.
— Нет — нет, это все не так, — возразил испуганный Нестеренко.
— В подвал его, пусть оружие покажет.
Они прошли за лейтенантом до двери и, открыв ее ключом, наткнулись на решетку. Отперев ее, спустились по каменной лестнице. При включенном свете увидели на полатях винтовки, наганы. Тут же находились цинки с патронами, и в углу стоял полуразобранный пулемет «Максим».
— Исправен?
— Да, его только нужно собрать, — ответил Нестеренко.
— Ого! Да здесь гранаты разных образцов, — удивился Берестов, — однако арсенальчик у местного НКВД, как будто к подавлению крестьянского восстания готовились.
Когда добрую половину оружия подняли наверх, Балагурзин тихо сказал Михееву:
— Илья, не жалей эту падаль, этот оперуполномоченный всех твоих односельчан «вымел» из Михеевки.
— Я тоже так считаю, вы подождите меня наверху, я сейчас.
Михеев подошел к связанному Нестеренко и срезал веревку с его рук, а затем с силой нанес ему удар в челюсть. Взял винтовку со штыком и, направив ее в грудь поверженного на пол НКВД-эшника. Железным голосом произнес:
— Гадина, патрона на тебя жалко.
— Не убивай, я ведь подневольный и выполняю приказ.
— В армии я бы мог тебя понять, но то, что вы творите с простыми людьми: женщинами, детьми, стариками — не прощу.