— И дьявольски хитрый к тому же. Думаю, он был в сговоре с дьяволом, если только… — Джек собирался сказать «У нас нет ведьмы на борту, что общается с ним через духов, как верят многие из команды, и считают, что это твоя цыганка», но не любил, когда его называют суеверным и, в любом случае, не сильно верил в эти басни, поэтому продолжил, — …если только он не прочитал мои мысли, и у него нет личной договоренности с ветрами в придачу. Тем не менее, в этот раз мне хочется думать, что мы избавились от него. По моим расчетам, он должен будет повернуть на север только в районе семьдесят пятого или восьмидесятого градусов восточной долготы, чтобы воспользоваться юго-западным муссоном. Я был бы совершенно в этом уверен, если бы не одна вещь.
— И что же это? Скажи.
— Что ж, тот факт, что он знает, куда мы направляемся, и что мы весьма жестоко пощипали его шлюпки.
— Прошу прощения, сэр, — произнес Грант, пересекая палубу, — но послали сообщить доктору, что у Ларкина снова припадок.
Едва ли требовалось посылать за ним — вой из штурманской каюты, где лежал связанный Ларкин, донесся до квартердека, несмотря на сильный свист ветра.
— Я побуду с ним, — сказал Стивен.
Джек прохаживался по палубе и меланхолически покачивал головой. Через десять минут раздался крик впередсмотрящего:
— Вижу парус. Эй, на палубе, вижу парус.
— Где? — окликнул Джек, все мысли о Ларкине испарились.
— Слева на траверзе, сэр. При подъеме на волну видны марсели.
Джек кивнул Баббингтону, который помчался на топ мачты с подзорной трубой. Немного спустя донесся его голос, распространяя облегчение по всему внемлющему и притихшему кораблю.
— Эй, на палубе, сэр. Китобой. Следует курсом зюйд-ост.
Стюард кают-компании, застывший на полупалубе после первого ужасающего сообщения, продолжил свой путь, и, проходя мимо часового из морских пехотинцев у дверей штурманской каюты, сказал:
— Это не «голландец», приятель: всего лишь китобой, слава Богу.
По другую сторону двери, Стивен сказал Хирепату:
— Так. Это должно успокоить его. Положи воронку, и пойдем со мной. Выпьем чаю в моей каюте. Мы однозначно его заслужили.
Хирепат пошел вместе с ним, но надолго не задержался, и чай пить не стал.
— У меня много работы, — сообщил он, пряча глаза от Стивена, и попросил извинить.
«Бедняга Майкл Хирепат», — написал Стивен в своем дневнике, — «он сильно страдает. Я слишком хорошо знаю, когда берут в оборот, чтобы ошибаться, и делает это решительная женщина. Возможно, мне следует дать ему немного лауданума, чтобы он продержался до Мыса».
Поскольку экипаж китобоя был защищен от насильственной вербовки, он не отказался поболтать с британским военным кораблем. «„Три брата“, направляется из устья Темзы в Южные моря» — так было сообщено в ответ на вопрос: «Что за корабль?». «Прямо с Мыса и не видели ни единого паруса с тех пор, как покинули Фолс-бей».