– Детектив Хокшоу[211] в пьесе “Кто перевел часы?”.
– Батюшки! Вы только гляньте! – гневно вскричал Кирк.
Питер глянул. Миссис Раддл, стоя на крыльце, продолжала давать показания репортерам.
– Боже правый! Питер, а ты не можешь их про гнать? Как звали того молодца, который прыгнул в пропасть?[212]
– Для Рима все граждане равны…
– Но англичанину подавай лорда. Потому и прошу.
– Моя жена, – скорбно сказал Питер, – охотно бросит меня львам, если ей будет надо. Moriturus…[213] Ну ладно, попробуем.
Он решительно приблизился к журналистам. Мистер Панчен, увидев, что благородная дичь идет к нему прямо в руки и тучные Васанские тельцы[214] не защитят ее, спикировал на него с ликующим клекотом. Их окружили остальные стервятники.
– А я говорю, – раздался поблизости недовольный голос, – что мне тоже надо было дать показания. Суд должен знать про те сорок фунтов. А они хотят это дело замять, да и все.
– Не думаю, Фрэнк, что для них это так важно.
– А для меня важно. И потом, разве он не обещал заплатить мне в среду? Я считаю, коронеру надо бы про это сказать.
Солком Гарди, уже урвавший свой кусок лорда Питера, не выпустил миссис Раддл из зубов. Гарриет коварно решила лишить его этой добычи.
– Мистер Гарди, если вы хотите информацию из первых рук, поймайте лучше садовника Фрэнка Крачли. Вон он, вон там, беседует с мисс Твиттертон. Его не вызывали на дознании, и остальные не знают, что ему есть что сказать.
Салли рассыпался в благодарностях.
– Если вы ему понравитесь, – добавила Гарриет со змеиной улыбкой, – то он ни с кем, кроме вас, не станет говорить.
– Большое спасибо за наводку.
– Мы же договорились, – сказала сияющая Гарриет. Гарди все прочнее утверждался во мнении, что Питер женился на самой очаровательной женщине в мире. Он ринулся к Крачли и вскоре уже удалялся вместе с ним в направлении бара. Внезапно оставшаяся без внимания миссис Раддл негодующе озиралась кругом.
– Ах вот вы где, миссис Раддл! Вы не видели Бантера? Пусть он отвезет нас с вами домой и вернется за его светлостью, а то мы останемся без ланча. Я просто умираю с голоду. Что за нахальные, надоедливые люди эти газетчики!
– Что правда то правда, м’леди. Я с ихней братией и знаться не желаю!
Она вскинула голову, отчего гагатовые украшения на ее шляпке зазвенели, и забралась в машину вслед за хозяйкой. Сидя посреди этого великолепия, она сама почувствовала себя кинозвездой. Надо же, репортеры! Когда машина тронулась, щелкнули шесть фотоаппаратов.
– Ну, теперь вы попадете во все газеты, – сказала Гарриет.
– Надо думать! – ответила миссис Раддл.