– В прошлый понедельник я уж было думал, что заговорит, – сказал мистер Уимзи. – Он стоял у полок в четвертом отсеке, я был вынужден его побеспокоить, чтобы добраться до писем Бредона. Я сказал: “Умоляю извинить меня, только на мгновение”, а он улыбнулся, кивнул и хотел что-то сказать. Но передумал и исчез. Я испугался, что мог оскорбить его, но через минуту он появился вновь – вежливейшим образом, у камина – и дал мне понять, что не обижен.
– Вы массу времени тратите, раскланиваясь и расшаркиваясь с фамильными привидениями, – заметил Питер. – Вы бы просто проходили сквозь них, как Джеральд. Это гораздо проще и безвредно для обеих сторон.
– Уж ты бы помолчал, Питер, – сказала герцогиня. – Я ясно видела, как однажды на галерее ты снял шляпу перед леди Сьюзен.
– Что ты, мама! Это чистая выдумка. На кой черт мне шляпа на галерее?
Если бы можно было вообразить, что Питер или его мать способны на такую неучтивость, Гарриет заподозрила бы продуманный розыгрыш. Она осторожно сказала:
– Звучит уж слишком сказочно.
– Не слишком, – возразил Питер. – Потому что это все бессмысленно. Они не предсказывают смертей, не находят спрятанные сокровища, ничего не указывают и никого не тревожат. Слуги и те на них внимания не обращают. А кто-то их вообще не видит – Элен, например.
– Вот! – воскликнула герцогиня. – Я же помню, что хотела что-то тебе рассказать. Ты не поверишь – Элен настояла на том, чтобы устроить новую гостевую ванную в западном крыле, как раз там, где всегда гуляет дядя Роджер. Так глупо, так необдуманно. Ведь хотя все и знают, что они бесплотные, кто угодно – скажем, миссис Эмброуз – смутится при виде начальника караула, выходящего из шкафа для полотенец, когда нельзя ни принять его, ни отступить в коридор. Кроме того, по-моему, влага и тепло не идут на пользу его эманациям, или как их там называют, – при нашей последней встрече он был какой-то туманный, бедняжка!
– Иногда Элен бывает немного бестактна, – сказал мистер Уимзи. – Ванная, конечно, была нужна, но она вполне могла разместить ее дальше и оставить дяде Роджеру кладовую горничных.
– Я ей так и сказала, – подхватила герцогиня, и беседа потекла в новое русло.
“Однако, – думала Гарриет, потягивая вторую чашку чая, – призраком Ноукса Питера, похоже, не испугаешь”.
– Но если я веду себя назойливо, – говорила гер цогиня, – пусть меня лучше усыпят, как бедного Агага, – не библейского, конечно, а того, который был до Артаксеркса, он был персидский голубой, – и не знаю, почему бы не усыплять тех, кто этого хочет, когда человек уже старый и больной и сам себе обуза, – но я боялась, что вы станете нервничать, когда это случится впервые, поэтому и упомянула… Хотя, возможно, после женитьбы все будет иначе и этого не случится вовсе… Да, это “Рокингем”